— Ну, тогда придется тебе действовать по старинке, — увещевал его зельевар, и Джеймс с глухой ревностью наблюдал, как доверчиво прислушивается к нему Дэймон. — Лет через десять и ты станешь непревзойденным мастером. Не торопись так!
— Да нет у меня времени, — простонал Дэймон.
— Конечно, нет, — усмехнулся Снейп. — Дай-ка припомнить: через полчаса заявятся твои друзья на совместную тренировку по боевой магии.... Ах да, к восьми подгребет твой брат, и ты попытаешься вбить в его пустую голову часть своих знаний.... О, и на закуску, наверняка, ты обещал уделить время Натаниэлю, не так ли? — язвительно протянул зельевар, не отводя от юноши встревоженного взгляда. — Хорошо хоть сейчас каникулы, а то ты себе времени спокойно вздохнуть не оставишь! Уж лучше б ты невесту свою выгуливал, честное слово!
— А мы и так договорились встретиться после обеда, — кисло выдавил Дэймон.
— Просто замечательно! — всплеснул руками зельевар. — А небесный свод тебе плечи, как, не давит?
— Думаешь, я делаю все это зря? — вскинулся Дэймон. — Я зря подарил тебе свое уважение, ребятам — дружбу, Дэниэлу — брата, а Луне — свое сердце? Скажи, я хоть что-то сделал зря? Разве мне не удалось добавить в твою жизнь больше света? Разве Ремус не научился рядом со мной принимать себя таким, каков он есть? Или Саймону и Гермионе было бы лучше попасть тогда в очередной приют? — Джеймс с удивлением отметил, как съежился гордый зельевар от этих пылких слов. — Нет, я поступаю правильно.
Дэймон подошел к зельевару, и положил ладонь ему на плечо.
— Знаешь, однажды, думая, что я сплю, Ремус пел дивную песню, а я тогда не понял.
Он начал нараспев вспоминать слова:
«Тот был умней, кто свой огонь сберег —
Он обогреть других уже не мог,
Но без потерь дожил до теплых дней.
А ты был не прав, ты все спалил за час,
И через час большой огонь угас,
Но в этот час стало всем теплей».
Он на мгновение прикрыл глаза и добавил:
— Пусть я сгораю, но никому в этом мире не должно быть холодно. Я слишком хорошо знаю, что это: ледяное равнодушие, презрение, боль и одиночество. — Дэймон, не оглядываясь, направился к двери. У выхода он остановился и тихо добавил. — Спасибо тебе, Северус, спасибо за все.
И совсем другим тоном закончил:
— Я заберу ребят в Запретный лес, все же там интереснее. Увидимся за завтраком, — и тяжелая дверь беззвучно закрылась за ним. Комната тут же изменила очертания. Лес растаял, оставляя небольшую уютную гостиную с пылающим камином. Джеймс стянул мантию-невидимку и рухнул в кресло.
Снейп так и не пошевелился, затем внезапно шагнул к камину и протянул к огню дрожащие ладони. Потом медленно выпрямился, и лицо его было привычной бесстрастной маской. Глядя на эти черты, которые он долго по привычке ненавидел, Джеймс открывал для себя новую истину: все ошибки имеют свою цену; из-за некоторых приходится страдать вечно, а расплата за другие падает на плечи других. Он решительно поднялся с кресла, отвесил Снейпу глубокий поклон и искренне сказал: «Спасибо». Затем вылетел за дверь. Он знал, откуда начнется его путь искупления.
— Здравствуйте, мама, папа, я был идиотом, верно? — он поднял на портреты виноватый взгляд.
В Хогвардс Джеймс вернулся только под вечер, спокойный и умиротворенный. Разговор был долгим и трудным, но Джеймс остался доволен. Дэймон был абсолютно прав: портреты хранили отпечатки личностей его родителей, они были незаменимыми советчиками и наставниками, зря он игнорировал их столько лет. Джеймс вздохнул. Этого уже не изменить, стоит сосредоточиться на тех ошибках, которые еще можно исправить. Он заметил, как Ремус выскользнул из-за стола, и тоже вскочил, игнорируя встревоженный взгляд Лили. Меч, пристегнутый на поясе, непривычно ударил по бедру, когда он последовал за тем, кто раньше был его другом.
Ремус открыл дверь почти мгновенно, но радость на его лице потухла, стоило ему узнать визитера.
— Можно войти? — осторожно начал Джеймс.
Ремус молча отступил, впуская его, и бесшумно прикрыл дверь.
Джеймс обернулся к нему и прошептал.
— Прости меня, Ремус. Я так виноват перед тобой. Я не должен был предавать нашу дружбу, но... — он решительно оборвал себя. — Я был глупцом. Глупцом, идущим на поводу у своих страхов и чужих советов. Я совершил столько ошибок, Ремус, — он с отчаянием посмотрел на застывшего с каменным лицом оборотня. — Я оставил тебя, когда ты так отчаянно во мне нуждался. Я предал тебя, хотя обещал доверять и поддерживать. Мне нет прощения, но все же... Я прошу его у тебя.