— Понятно. Ничего. — Макнэлли так же неторопливо сложил газету. Положил ее поверх стопки. — Ладно. Ладно, мистер Шутов. Я не хочу вас травмировать дополнительно. Понимаю, вам после случившегося самому несладко, и все же позвольте мне сказать то, что я обо всем этом думаю. Без взаимных обид. Хорошо?
— Пожалуйста.
— Оʼкей. Когда вы прилетели сюда, к нам в Фэрбенкс, несколько дней назад, начальство спустило нам жесткую инструкцию: помогать вам во всем. И не лезть в ваши дела. Что мы и делали. Хотя… Хотя уверен: многие из моих ребят, отлично знающие обстановку, могли бы вам помочь. Но оʼкей, ладно. Приказы начальства, как известно, не обсуждаются. Значит, вы приехали. Отлично. У вас сверхсекретное задание, вы боевые ребята, и все такое. Затем в нашем аэропорту по непонятной причине появляются трупы. Тут же мне звонит высокое начальство и дает понять: со сверхсекретной операцией покончено. С трупами разбирайтесь в обычном порядке. Однако на мой вопрос, будет ли мне предоставлена какая-либо дополнительная информация, касающаяся проводимой в аэропорту операции, мне объясняют: не будет, больше того, мне дают накачку, чтобы ни я, ни мои ребята не лезли не в свое дело и все такое прочее. Хотите, я объясню, что все это значит, простыми словами?
Макнэлли смотрел на него сквозь некий барьер, образованный сложенными вместе кончиками пальцев двух рук. Улыбнулся:
— Мистер Шутов… Я понимаю, в жизни полицейского всяческих передряг хватает с избытком. Но согласитесь, в данном случае случилось то, что нормальные люди называют «оказаться по уши в дерьме». Вы оказались по уши в дерьме. Но при этом потянули за собой и нас. Меня и всю полицию города. Сейчас по уши в дерьме мы все вместе с вами. Весело, да?
Шутов молчал, потому что обсуждать эту тему с Макнэлли было бы просто глупо. Не дождавшись ответа, Макнэлли вздохнул:
— Ладно. Ладно, мистер Шутов. Понимаю, вам тяжело. Но моя тяжесть, поверьте мне, не меньше. Вы лейтенант полиции, детектив первого класса, и ваш перевод сюда, в Фэрбенкс, — явное понижение. Но извините, вы проиграли, а за поражения надо платить.
Будь оно все проклято, подумал Шутов. Много этот констебль понимает в поражениях. Их выдали, преступно выдали. Причем не исключено, что к этому приложил руку кто-то из людей Макнэлли, если не он сам. Однако Шутов вынужден сейчас сидеть, прикусив язык. Поскольку, в общем-то, Макнэлли прав. Да, их выдали, но в том, что они завалились, есть и их вина. Поскольку они недостаточно закрылись.
Макнэлли улыбнулся:
— Ладно, мистер Шутов. Ладно. Забудем об этом. Вижу, вам сейчас действительно несладко. — Взял лежащую перед ним папку. Раскрыл, перелистал несколько страниц. Сказал, усмехнувшись: — Да, мистер Шутов, перестаньте в конце концов… Перейдем с официальных отношений на обычные, раз уж мы оказались в одной упряжке. А? Вы не против?
— Нет.
— Отлично. Вообще, я вижу, вы неплохой парень. Ладно. Оʼкей, вот ваше досье, присланное начальством. Родился в России, в Бла… Благоу…ищчен…коу… Ну и названия у вас. Как это читается?
— В Благовещенске.
— Ладно. Ну его к дьяволу, я все равно не смогу произнести. Окончил среднюю, затем высшую школу русской милиции. Работал на золотоносных приисках, контролировал золотодобычу. Все правильно?
— Правильно.
— Далее… Переехал в Соединенные Штаты, получил статус беженца… Работал волонтером в полицейских участках… Затем, получив гражданство США, поступил в Полицейскую академию. Окончил с отличием. Специализация — оперативная работа. Место жительства — Нью-Йорк. Холост. — Макнэлли закрыл папку. Отодвинув ее, сказал: — Значит, так: я для вас Крис, вы для меня — Майк. Оʼкей?
— Оʼкей.
— Отлично. Значит, Майк, выдам маленькую тайну. Как только я понял, что должен вас куда-то определить, я решил использовать вас по делу. То есть на оперативной работе. Использовать человека с послужным списком вроде вашего где-то еще — расточительство. Но… Но, Майк, поймите: после случившегося я должен подождать. Я посоветовался с Жюно[1] и… И, знаете, мы нашли вам отличное место. Просто отличное.
Макнэлли смотрел на Шутова с улыбкой, а точнее, с тенью улыбки. Поскольку это явно означало, что он, Шутов, должен что-то сказать, он сказал:
— Спасибо, мистер Макнэлли.
— Мы же договорились, Майк. Не мистер Макнэлли. Крис. Просто Крис.
— Оʼкей. — Шутов улыбнулся. — Спасибо, Крис. Просто я еще не привык.
— Вас интересует, какое это место? А, Майк?
— В общем да. Какое?
— Начальником отделения полиции в Национальном парке. В Минтоукуке. Знаете этот парк?
— Н-нет. Не слышал.
— Неудивительно. Большинство американцев с континента, когда заходит речь о наших парках, знают только Глейзер-Бэй и Денали. В лучшем случае добавляя к этим двум Юкон-Чарли. Парки же вроде Арктик-Гейтс, Ноатак или Минтоукук, не знаю уж почему, считаются недоступными. Люди почему-то вбили себе в голову, что добраться туда тем, кто не живет на Аляске, можно лишь в два летних месяца, да и то с огромным трудом. Они не знают, что Минтоукук — не такое уж недоступное место и не такой уж плохой парк. Там есть чем заняться и зимой, а весной и летом, особенно сейчас, когда тамошние жители делают первые попытки привлечь туристов, там очень даже неплохо.
В глазах Макнэлли, смотревшего на него сквозь все тот же барьер из сложенных вместе пальцев, светился неподдельный энтузиазм. Именно поэтому Шутовым вдруг овладело ощущение полной безнадежности. Так, будто его внезапно опустили в мокрую вату и не просто мокрую, а чуть тепловатую.
— Думаю, Майк, когда вы жили в Сибири, вы привыкли к холоду? А?
— Ну… в общем. — Шутов попытался представить себя начальником отделения полиции в отдаленном национальном парке — и не смог. — Дело не в холоде.
— Не в холоде? А в чем?
— Не знаю. — Шутов в самом деле не знал, что он может сейчас сказать Макнэлли. — Знаете, мистер Макнэлли… То есть Крис… Это трудно объяснить. Я действительно оперативник. И точно знаю, что я создан совсем для другой работы.
— Майк, я сам прекрасно это понимаю. Но, во-первых, это ведь не навсегда. Во-вторых, очень даже не исключено, что вам там понравится. Вы сам себе хозяин, ни от кого не зависите. В вашем подчинении восемь человек. Сейчас там начальником Джеймс Келли, он отлично справляется. Но ему под пятьдесят. Келли уже намекал, что хотел бы уйти на пенсию. Мне пока удалось его отговорить, но если он меня вдруг прижмет, сами понимаете, Майк, — деться некуда. Придется отпустить. Ну а тут — вы. То есть все одно к одному. А, Майк?
Мокрая вата, подумал Шутов. Мокрая теплая вата. И ничего больше.
— Не знаю, — сказал Шутов. — Мне кажется, я для этой работы не очень подхожу. Хоть я и повторяюсь, но это так.
— Для какой «этой», Майк? Это обычная полицейская работа. Больше того, на днях… — Макнэлли придал лицу озабоченное выражение. — На днях там произошло нечто вроде крупного ограбления. Ограбили банк.
— Да? — вынужден был сказать Шутов. — Там есть банк?
— В самом Минтоукуке банка, конечно, нет. Но в зону Минтоукука, а значит, и в вашу, входит Дэмпарт. Городок тысячи на две — две с половиной жителей. Там есть отделение «Полар-банка». Так вот, два дня назад туда завезли, как это обычно делается, наличные для обслуживания населения. Пятьсот с небольшим тысяч долларов. Завезли их утром, а вечером они пропали. Вот так.
— Интересно, — сказал Шутов. Хотя ничего интересного в пропаже пятисот тысяч долларов в провинциальном отделении банка он не видел.
— Очень. Правда, думаю, пока вы туда приедете, Келли эти деньги найдет. Раньше делались такие попытки. И все кончались для грабителей неудачей. Что естественно. Там ведь все на виду. — Макнэлли изобразил нечто, что, видимо, считал дружеской гримасой. — Значит, Майк, договорились? Бы берете Минтоукук? Дэмпарт-Сити, зону заповедника и парк? И восемь полицейских в придачу? А?
— Ну… — Шутов помолчал. — А если я откажусь?
— Майк… — Нахмурившись, Макнэлли принялся рассматривать некую, похоже хорошо им изученную точку на столе. — Давайте не обострять отношения. Вы полицейский офицер. Я, хотите вы того или нет, ваш начальник. В конце концов я ведь мог ничего этого вам не говорить. Сообщить о назначении, вручить бумаги, и все — до встречи. — Посмотрел на Шутова. — Так или не так?