Высокородная попыталась оправдаться:
– Иначе было нельзя. На руднике…
– К Годвину все рудники. Никогда не был в восторге от всей этой задумки. Да и ошейник твой туда же, – он посмотрел Рику в глаза, – хотя даже хорошо, что он на тебе. А то у нас, знаете ли, в последнее время проблемы с ребятами, которые оставляют вместо себя кратер. Поэтому так даже спокойнее. Но вот эта штука на груди… Проклятье, да у меня мурашки по телу!
– Почему?
– С чего бы начать… – Мужчина наклонился вперед. – Как много белоголовых были ранены рунным клинком? Этой ночью ответ известен – ровно один. А если мы спрашиваем в общем, за всю историю? Подозреваю, что ответ останется таким же. Ваша братия не участвовала в войнах, а по улицам, после того как Мир вокруг начало трясти, особо не погуляешь. А само оружие давно выведено из обращения, во всяком случае официально. Так что наткнуться телом на светящееся железо – это нужно было постараться.
– Не могу сказать, что не пытался этого избежать…
– Ну да, ну да. А то, что спустя час от раны и следа не осталось, – это никого, кроме меня, не смущает? Проверять не будем, но если любой укол подобным оружием заживет на тебе как на собаке…
Рикард перебил его:
– При этом любой другой укол, оружием обычным, все еще так же опасен. А оно распространено куда шире.
– А ты проверял?
Юноша моргнул, посмотрел себе на грудь.
– Нет и не хочу. С момента, как меня засунули на рудник, пока обходилось без травм – надеюсь, так и останется. Но белоголовые вокруг меня получали увечья, а список тех, кто покинул рудник, добровольно приложившись головой о камень, куда длиннее этой вашей записочки. Так что да, я был спокоен, потому что знал, что руны не могут мне навредить…
– Порез даже не светится, – поддакнул Вернон.
– Именно. Но то, что рана заживет так быстро, – этого не ожидал никто. Что тут скажешь: приятное подспорье на дальнейшем пути. Впрочем, надеюсь, вооруженные рунным оружием бандиты не будут выпрыгивать из-за каждого угла.
Райя закатила глаза, но их собеседник не оценил иронии.
– Такое простое отношение к жизни… Молодость. Я думаю куда шире. К примеру, как это могло бы повлиять на медицину, даже сейчас. И на войну, когда-то давно. Шутка ли: Вильгельм захватывает континент, бряцая самым мерзким и страшным оружием в истории, а совсем рядом, запертые в рудниках, сидят сотни тех, кто к этому оружию не восприимчив.
Высокородная дернулась.
– Думаете, он знал? Уже тогда?
– Не удивлюсь. Об этом не упомянут ни в одной молитве, не огласят на площади. Но где-то в застенках столицы ученые работают с рунами, их же постоянно все шире внедряют в нашу жизнь. А где исследования серебряного песка, там и опыты над теми, кто этот песок добывает. Уверен, многие седые ребята до рудников не добрались.
Девушка скривила лицо, Рик, наоборот, вовсе не удивился.
– Так или иначе, горстка детей, а многим, напомню, нет и пятнадцати, не смогла бы ничего изменить. Глобально, уж точно.
– Горстка детей – нет. Но научись заживлять рунные раны с той же скоростью, и на руках у Вильгельма окажется не сильнейшая армия в истории… А просто армия. Со своими сильными и слабыми сторонами. Больше не получится выводить противника из строя одним мелким порезом, биться придется до конца.
– До конца стоит биться всегда, иначе не заслуживаешь победы. Но я бы поговорил о делах более насущных.
На деле Рик был уверен: обсуждение чего угодно в этой комнате не принесет ему радости. Но говорить о схватке больше не хотелось, слишком уж легко кинжал вошел в чужую шею. Его рука не дрожала никогда, но в душе потом всегда клокотал комок сомнений. Сейчас ничего подобного не было. Юноша медленно втянул воздух через нос, выдохнул через рот. Они были бандитами. Опасными и заслужившими то, что получили. И точка.
– Хорошо. – Вернон откинулся назад, посмотрел на Райю. – К шраму еще успеем вернуться, попутно заработав парочку новых. Девочка, если все, что ты рассказала, – правда, то Фароту выпали на костях одни единицы. Меньше чем за сутки треть города ушла на ту сторону, а также уничтожен рудник, один из самых больших на континенте.
– Не уничтожен. Лишь немного потрепан. – Рикард удовлетворенно потер ладони. – Жаль только, что они успеют замести все следы. Пинкус, скорее всего, уже где-то в южных топях.
– Либо в могиле. Слыхал я подобные истории, участники событий в них долго не живут.
– Рудник был отправной точкой, но все дороги ведут сюда. В городе, когда появился кратер, как это было? – Райя тоже наклонилась вперед.
– Понятия не имею. Не был за стеной больше полугода, без нужды сновать туда-сюда толку мало. А когда нужда появилась – ворота уже закрыли. Но даже здесь ощущалось паршиво, поверь. Башка раскалывается, к земле тянет так, словно на плечи взвалили пуд стали. Еле устоял на ногах. Как оно было ближе к эпицентру – боюсь представить. Никогда такого не испытывал.