Она не могла поверить, что не нашла ничего для себя подходящего. Пока, в очередной раз, она обыскивала взглядом комнату, послышалось, как открылась входная дверь. Ёко буквально подпрыгнула на месте, так же, как и её сердце. Она бросила быстрый взгляд в окно. Теперь, казалось, их разделяют километры. Она не может двинуться с места, не обратив на себя внимания человека, находившегося по ту сторону двери.
Не входи сюда.
Кто-то небольшими шагами расхаживал в соседней комнате. Дверь спальни колыхнулась. Ёко не могла это сделать. Она стояла, замерев перед сундуком, вся обвешенная его содержимым. Она инстинктивно потянулась к рукояти меча и тут же остановилась.
Она украла потому, что ей это было необходимо, чтобы выжить. Да, угрожать людям мечом будет нетрудно, но если угрозы не сработают, ей придется пустить его в ход.
Если боль так нестерпима, с ней можно покончить в одно мгновенье.
Дверь открылась. В комнату собиралась войти женщина, крупная женщина среднего возраста. Увидев Ёко, она остановилась и вздрогнула так, словно её схватила судорога.
Теперь у Ёко не было ни малейшего намерения бежать. Она молча стояла на месте. Постепенно её нервы расслабились, и она подготовила себя к неизбежному. Её арестуют и отправят в столицу графства, где, скорее всего, казнят. Всё будет кончено. Она на веки вечные забудет, что такое голод и усталость.
Женщина посмотрела на одежду и ткани, разбросанные у ног Ёко. Она сказала дрожащим голосом:
— Здесь нет ничего, что стоило бы украсть.
Ёко ждала, когда женщина начнет кричать.
— Это из-за одежды? Тебе просто нужно было что-то надеть?
Простота вопроса слишком озадачила Ёко, чтобы ответить. Женщина приняла её молчание за положительный ответ. Она прошла через дверной проём в комнату.
— Я храню одежду здесь.
Она подошла к кровати, рядом с Ёко и откинула одеяло, открыв, таким образом, нижний ящик для белья.
— Тот сундук там для старых вещей, которые мне больше не нужны, в том числе, и моего умершего ребенка.
Она открыла бельевой ящик и достала одежду.
— Ну, так какая одежда тебе нравится? У меня тут, в основном, только мои вещи.
Она взглянула на Ёко. Ёко, в ответ, уставилась на неё. Когда она не ответила, женщина взяла в руки кимоно.
— Жаль, что моя дочь умерла такой юной. Все эти совсем простенькие.
— Почему… — пробормотала Ёко. Почему эта женщина не подняла тревогу? Почему она не убежала?
— Почему, ты спрашиваешь? — спросила женщина, поворачиваясь к Ёко. Ёко не нашлась, что сказать. Женщина рассмеялась, несколько натянуто, и продолжила раскладывать на кровати кимоно.
— Ты пришла из Хайро?
— Я… э-э…
— Там большой переполох из-за сбежавшей кайкъяку.
Ёко промолчала. Женщина иронично улыбнулась.
— Вот уж твердолобый народец здесь. Говорят, кайкъяку разрушат наше царство. Говорят, кайкъяку чинят беды направо и налево. Случается шоку, и это, опять-таки, из-за кайкъяку, говорят. Ну и прочие глупости.
Она оглядела Ёко с ног до головы.
— Откуда на тебе вся эта кровь?
— Когда я была в горах, йома… — Она больше не могла сказать ни слова.
— А-а, так на тебя напали йома, верно? Что-то их многовато поблизости в последнее время. Ты, кажется, неплохо с ними управилась.
Женщина поднялась на ноги.
— Ладно, сядь, посиди. Ты, наверняка, голодная. У тебя было что поесть? Ты аж вся серая.
Ёко только опустила плечи и смогла покачать головой, нет.
— Ладно, тогда давай перекусим что-нибудь. Я согрею воду, и мы смоем с тебя всю эту грязь. Потом уж решим, что тебе надеть. Женщина бодро собрала все вещи и собралась выйти. Она взглянула на Ёко, которая всё еще не сдвинулась с места.
— Кстати, как тебя зовут?
Ёко попыталась ответить, но не смогла издать и звука. Она опустилась на колени, слёзы заструились по её щекам.
— Ах, бедняжка. Всё хорошо, всё хорошо. — В голосе женщины прозвучала материнская нежность, она ласково потрепала Ёко по спине. — Должно быть, тебе пришлось тут очень нелегко. Всё будет в порядке.
Весь груз того, что Ёко довелось вынести, окончательно сломил её. Её душили слёзы. Она свернулась калачиком на земле и разрыдалась так, словно наступил конец света.
— Ну, что же, почему бы тебе не надеть это?
Стоя за ширмой, женщина передала Ёко ночную рубашку.