Она, по-видимому, представляла себе любовниц мужа как шлюх из романов или же роковых женщин из кинофильмов.
- Вам нечего бояться, - улыбнулся Мегрэ, вспомнив маленькую Нину, с ее помятым лицом и горстью "драгоценностей", которые она сегодня сдала в "Муниципальный кредит".
- Нужно ли будет заплатить?
- Нет! Ничего не надо.
Ответ Мегрэ очень удивил ее. Может быть, даже несколько разочаровал; ведь если эти женщины ничего не требуют, значит, они по-своему любили ее мужа, а он был привязан к ним.
Из столовой послышался звон посуды: наверно, там накрывали к обеду стол.
- Мне остается лишь поблагодарить вас и попрощаться, еще раз извинившись за беспокойство.
Когда Мегрэ шел по бульвару Осман, он, набивая трубку, проворчал:
- Чертов Куше! Эти слова сами слетели с губ комиссара, словно Куше был его старым приятелем. Мегрэ казалось, что он знает о нем буквально все.
Может быть, благодаря трем женщинам?
Первая, дочь кондитера, сидя в нантерской квартире, отчаивалась при мысли, что у ее мужа никогда не будет серьезной профессии.
Затем девушка из Динара и удовлетворенное тщеславие Куше, ставшего родственником полковника.
Нина. Свидания в кафе "Селект". Отель "Пигаль".
И сын, который приходил только за деньгами! И госпожа Мартен, которая устраивалась так, чтобы попадаться ему на глаза под аркой.
Странный конец! Погибнуть одному в кабинете, куда он заходил совсем редко. Привалившись спиной к приоткрытому сейфу, положив руки на стол...
Никто ничего не заметил. Консьержка, проходя по двору, сквозь матовое стекло видела, что он по-прежнему сидит на своем месте.
Наверху кричала сумасшедшая. Значит, старая Матильда в своих домашних туфлях пряталась в коридоре за дверью...
Господин Мартен в бежевом пальто спустился во двор и искал возле помойки перчатку...
И кто-то теперь обладал тремястами шестьюдесятью тысячами украденных франков!
И кто-то убил!
"Все мужчины - эгоисты", - с горечью сказала госпожа Мартен, сделав скорбное лицо.
Не у нее ли были триста шестьдесят новеньких банкнот, выданных "Лионским кредитом"? Не у нее ли в руках наконец-то оказались деньги, много денег - целая пачка крупных банкнот, обеспечивавших ей годы спокойной жизни, без забот о завтрашнем дне и пенсии, которую она стала бы получать после смерти господина Мартена?
Или они у Роже, юноши с дряблым, ослабленным эфиром телом?
У Нины или же у госпожи Куше?
Во всяком случае, есть место, откуда можно все видеть: это квартира Мартенов.
И была женщина, что бродила по дому, подслушивая у каждой двери.
"Надо мне навестить старую Матильду", - подумал Мегрэ.
Но когда на следующее утро он пришел на площадь Вогезов, его остановила консьержка, разбиравшая почту (большая стопа писем в лабораторию, и только несколько для остальных жильцов).
- Вы идете к Мартенам? Не знаю, правильно ли вы поступаете. Этой ночью госпожа Мартен тяжело заболела. Пришлось вызывать врача. Ее муж словно с ума сошел.
Глава 6
ТЕМПЕРАТУРА СОРОК
- Тише! Она уснула. Заходите, пожалуйста. - Мартен с подавленным видом впустил в квартиру Мегрэ.
Хозяин был озабочен тем, что предстал перед посторонним в неглиже, с отвислыми зеленоватыми - это свидетельствовало о том, что он их красит, усами, озабочен тем, что в квартире царил беспорядок.
Мартен провел бессонную ночь, чувствовал себя разбитым, плохо реагировал на окружающее.
На цыпочках он подошел к двери в спальню, в которой можно было видеть ножку кровати и стоящий на полу таз, и прикрыл ее.
- Консьержка вам уже сказала? - прошептал он, бросая беспокойные взгляды на дверь. За это время он Успел выключить газовую плитку, на которой разогревал кофе. - Чашечку кофе? - предложил он.
- Спасибо. Я зашел ненадолго. Мне хотелось узнать о здоровье госпожи Мартен.
- Вы очень любезны, - сказал Мартен. - Какой кошмар эти приступы!
- И часто они случаются у госпожи Мартен?
- Нет, редко. И главное, не такие сильные! Она ведь очень нервная. Мартен посмотрел на него взглядом побитой собаки, едва выдавив из себя признание: - Я вынужден ее оберегать. Одно возражение - и она уже в ярости!
- Вчера вечером у вашей жены были неприятности?
- Нет, нет...
Он задыхался, с испугом озираясь.
- Заходил к ней кто-нибудь? Сын, к примеру...
- Нет. Сначала пришли вы. Потом мы пообедали.
Затем...
- Что затем?
- Ничего! Не знаю... Все произошло само собой. Она ведь такая чувствительная. И столько пережила!
Думал ли он о том, что говорит? Мегрэ казалось, что Мартен болтает для того, чтобы убедить в чем-то самого себя.
- В принципе, что вы сами думаете об этом преступлении?
Мартен выронил из рук чашку. Неужели у него тоже не в порядке нервы.
- Почему я должен об этом думать? Уверяю вас...
Если я что-то думаю, то я...
- Вы?
- Не знаю! Но это ужасно. И все произошло в тот момент, когда на службе так много работы.
Он провел своей худой рукой по лбу, сообразив, что ему надо собрать осколки чашки. Долго искал тряпку, чтобы вытереть пол.
- Если бы она меня послушалась, - сказал он, - мы не жили бы в этом доме.
Ясно, что он боялся. Его терзал страх.
- Вы ведь, господин Мартен, человек смелый и честный?
- Тридцать два года службы и...
- Значит, если бы вы знали что-либо, что могло помочь правосудию найти виновного, вы сочли бы своим долгом сообщить мне об этом?
- Разумеется, я бы сообщил... Но мне ничего не известно. Я сам бы хотел узнать. Ужас какой-то, а не жизнь!
- Что вы думаете о своем пасынке?
Мартен удивленно взглянул на Мегрэ:
- О Роже? Это...
- Бездельник, не так ли?
- Клянусь вам, он неплохой парень... Во всем виноват его отец. Моя жена всегда говорила, что нельзя давать столько денег молодым людям. И она права!
Я тоже думаю, что Куше делал это не от чистого сердца, не из любви к сыну, к нему он был безразличен.
Он давал деньги, чтобы избавиться от него и успокоить свою совесть.
- Совесть?
- Он же дурно поступил с Жюльеттой, не правда ли? - спросил он вполголоса.
- Жюльеттой?