- Вы обещаете мне, что...
Мегрэ не закончил фразы, увидев, что Селина готова закричать от ужаса. Она ничего не понимала. Но чувствовала, что случилось нечто страшное.
Глаза Роже иронически улыбались.
Мегрэ, которому больше нечего было здесь делать, удалился, стукнувшись выходя о косяк двери и едва не выругавшись с досады.
На улице его веселое настроение пропало. Мегрэ чувствовал себя не в своей тарелке, так всегда бывает, когда внезапно перестаешь что-либо понимать.
Он вернулся в отель, потому что забыл спросить новый адрес Нины.
- Не знаю, - сказал портье. - Она заплатила за комнату и ушла с чемоданом. Даже такси не вызвала.
Должно быть, выбрала отель подешевле в этом же квартале.
- Скажите, если... если в доме случится что-либо... нечто неожиданное, то я просил бы вас сообщить лично мне в уголовную полицию... Комиссару Мегрэ.
Мегрэ был недоволен собой за эту просьбу. Что могло бы произойти? Он все думал о двухстах франках в бумажнике, об испуганном взгляде Селины.
Спустя четверть часа он вошел в "Мулен-Бле" через служебный вход.
На сцене шестеро женщин, которые мерзли, несмотря на то что были в пальто, без конца повторяли одно и то же па - па до смешного простое, тогда как толстенький человечек надрывался, давая им такт.
- Раз! Два! Тра-ля-ля-ля... Стоп! Тра-ля-ля-ля! Три такта! Три же, черт вас подери!
Нина была второй слева. Она узнала Мегрэ, стоявшего у колонны. Мужчина тоже его заметил, но не обратил никакого внимания.
Репетиция продолжалась минут пятнадцать. Здесь было холоднее, чем на улице, и у Мегрэ закоченели ноги. Наконец маленький человечек вытер пот со лба и вместо прощания еще раз обругал свою труппу.
- Вы ко мне? - издали крикнул он Мегрэ.
- Нет! Я к...
Нина подошла к нему смущенная, словно спрашивая себя, может ли она подать комиссару руку.
- Мне нужно сообщить вам важную новость.
- Только не здесь. Мы не имеем права принимать в театре. Лишь по вечерам можно, потому что это приносит сбор...
Они сели за столик небольшого бара поблизости от театра.
- Найдено завещание Куше. Он оставляет все свое состояние трем женщинам.
Она смотрела на него с удивлением, не подозревая всей правды.
- Своей первой жене, хотя она и снова вышла замуж.
Потом - второй жене. Затем - вам.
Она не сводила глаз с Мегрэ, который заметил, как зрачки их расширились, потом затуманились.
И тут, спрятав лицо в ладони, она расплакалась.
Глава 8
СИДЕЛКА
- У него болело сердце. Он знал об этом. - Нина отхлебнула рубинового цвета аперитива. - Поэтому он и берег себя. Он говорил, что достаточно поработал, что и для него пришло время наслаждаться жизнью.
- Он говорил когда-нибудь о смерти?
- Часто! Но не просто о смерти. Он думал о своем больном сердце.
Это был один из тех небольших баров, куда заходят лишь завсегдатаи. Хозяин украдкой поглядывал на Мегрэ, считая его, наверное, преуспевающим буржуа.
- Он был грустным?
Трудно сказать. Ведь он не был таким, как все.
Например, сидим мы в театре или еще где-нибудь. Он веселится. Потом без всякой причины, громко рассмеявшись, говорит: "Да, Нинетта, жизнь сволочная штука!"
- Он занимался своим сыном?
- Нет.
- Рассказывал о нем?
- Почти никогда. Только тогда, когда тот приходил к нему за деньгами.
- И что же он говорил о сыне?
- "Какой жалкий кретин!" - вздыхал он.
Мегрэ все это уже почувствовал; по каким-то причинам Куше совсем не любил своего сына. Казалось даже, что он испытывал к молодому человеку отвращение. До такой степени, что не пытался устроить его жизнь.
Куше никогда не читал сыну моралей. И он давал ему деньги, чтобы отделаться от него или просто из жалости.
- Гарсон! Сколько с меня?
- Четыре франка шестьдесят сантимов.
Нина вышла с ним из бара, и они несколько минут стояли на улице Фонтэн.
- Где вы теперь живете?
- На улице Лепин, первый отель слева. Я еще даже не знаю, как он называется. В нем довольно чисто.
- Когда станете богатой, вы сможете...
- Вы же знаете, - улыбнулась она, - что богатой я никогда не буду. Не для того я родилась...
Самое странное, что точно так же думал и Мегрэ.
Глядя на Нину, не скажешь, что она когда-нибудь станет богатой.
- Я провожу вас до площади Пигаль и там сяду на свой трамвай...
Они - он высокий, грузный и она, выглядевшая почти девочкой рядом со своим спутником, -не спеша шли к площади.
- Если бы вы знали, как мне тяжело одной! К счастью, есть театр, репетиции, ожидание, что будет готово новое ревю...
Она должна была делать два шага, чтобы успевать за Мегрэ, и потому почти бежала. Вдруг на углу улицы Пигаль она остановилась, а комиссар, нахмурив брови, процедил сквозь зубы:
- Идиот!
Однако разглядеть ничего было нельзя. Перед отелем "Пигаль" собралось несколько десятков человек. Полицейский, стоявший в дверях, пытался уговорить толпу разойтись. И стояла какая-то особая тишина, которая воцаряется на улице лишь тогда, когда происходит катастрофа.
- Что-то случилось? - заикаясь, спросила Нина. - В моем отеле...
- Ничего! Возвращайтесь к себе! - резко приказал Мегрэ. И она, оробев, ушла, а комиссар стал пробираться сквозь толпу к отелю. Он шел как таран. Женщины осыпали его оскорблениями. Полицейский сержант узнал комиссара и впустил в коридор.
Полицейский комиссар квартала уже находился здесь и беседовал с портье, который вскричал, показывая пальцем на Мегрэ:
- Вот он! Я узнал его.
Полицейские обменялись рукопожатиями. Из маленького салона, выходившего в холл, слышались рыданья, стоны, какой-то неразборчивый шепот.
- Как он это сделал? - спросил Мегрэ.
- Девушка, что живет с ним, заявляет, будто он, очень спокойный, стоял у окна. Она одевалась. Он, посвистывая, смотрел на нее. Он перестал свистеть и сказал ей, что у нее хорошенькие ножки, но слишком худые икры. Потом опять принялся насвистывать. И вдруг свист прекратился. Ее встревожило какое-то ощущение пустоты. Его в комнате не было!
- Ясно. Он никого не ранил, падая на тротуар?
- Нет. Смерть наступила мгновенно. Перелом позвоночника в двух местах.