Он хмуро, точно преобразившись, пыхтел сигарой.
- Да. К этому все сводится, - задумчиво сказал он.
Точно тяжелая завеса поднялась, открыв совсем неожиданного капитана Джайлса. Но только на миг, ровно настолько, чтобы он успел прибавить:
- Да, мало, мало отдыха в жизни для всех. Лучше не думать об этом.
Мы встали, вышли из отеля и расстались на улице с горячим рукопожатием как раз в ту минуту, когда он, впервые за все наше знакомство, начал интересовать меня.
Первое, что я увидел, вернувшись на судно, был Рэнсом, сидевший на шканцах, на своем аккуратно увязанном сундуке.
Я сделал ему знак следовать за мной в салон, где я сел и написал ему рекомендательное письмо к одному моему знакомому на берегу.
Окончив, я подвинул к нему письмо через стол.
- Оно может вам пригодиться, когда вы выйдете из больницы.
Он взял его и положил в карман. Глаза его смотрели куда-то в сторону в пространство. Лицо выражало тревогу.
- Как вы себя чувствуете теперь? - спросил я.
- Сейчас ничего, сэр, - сдержанно ответил он. - Но я боюсь, что вот-вот начнется... - На губах его опять мелькнула грустная улыбка. - Я... я ужасно боюсь за свое сердце, сэр.
Я подошел к нему, протягивая руку. В его не глядевших на меня глазах было напряженное выражение.
Он походил на человека, который прислушивается к предостерегающему зову.
- Вы не хотите пожать мне руку, Рэнсом? - мягко сказал я.
Он издал восклицание, густо покраснел, сильно встряхнул мою руку - и в следующий миг, оставшись один в каюте, я услышал, как он осторожно поднимается по трапу, ступенька за ступенькой, смертельно боясь разгневать нашего общего врага, которого он жестокой судьбой был обречен сознательно носить в своей верной груди.