— Ладно-ладно, сейчас получишь свое молоко, вымогательница.
В противовес недовольному голосу, ладонь девушки нежно и охотно наглаживала мохнатую лобастую голову. Губы девушки невольно растянулись в улыбку, и уже обеими руками она чесала кошку за ушами, потом взялась за подставленную шейку.
«... и тут еще местечко, и да... вот-вот, здесь, ага...» — словно говорила кошка, начав громко мурлыкать.
Аги не то чтобы прикармливала чужую кошку, так... угощала, чем богата. Вернее, что у самой было, тем и делилась. О богатстве речи не шло.
Ближайшая соседка жила в доме, расположенном через сад и небольшой огород. Не так чтобы и очень близко. Кошка гуляла сама по себе и как-то повадилась навещать Аги. Спать у нее в шезлонге под яблоней летом, проскальзывать следом за девушкой в сарай, где хранились дрова и рабочий инструмент, и сопровождать в лес, когда Аги шла по грибы и ягоды или травы собирала... Теперь вот и в дом просочилась, как та вода, которая везде дырочку найдет. Не остановишь.
А еще — кошка беременна. Второй раз за сезон. Первый был в начале лета, видно, с весны нагуляла, и вот второй — к концу. Первых котят Аги так и не увидела. Соседка, Барбара, позаботилась, если это можно назвать заботой.
Аги налила козьего молока в небольшую тарелку, оставила на полу на кухне. Кошка ходила, нюхала углы и знакомилась с домом.
— Сиди, пока дождь не пройдет, потом пойдешь к себе. Не бездомная. И только попробуй где лужу надуть! Захочешь в туалет, попросись — дверь открою. И не вякай мне тут, что мокро на улице, — наказала ей Аги в полной уверенности, что ее поняли.
Кошка, имени которой Аги так и не узнала у соседки, лишь ушами поводила, отводя нахальный взгляд.
Аги ушла в ванную комнату отогреваться в горячей воде. Как же хорошо, что папа ванную построил по городским стандартам, с водопроводом! Он имелся в деревне, но провели не ко всем домам. Как и канализацию. Аги повезло. И туалет теплый в доме, и вода в баке горячая, нагревается от печки.
После муторного дня ей жизненно необходимо было отключиться от всего и просто расслабиться.
Долго причесывала волосы, темные и длинные, совершенно не уместные при ее образе жизни и условиях работы. Хотела давно обрезать, да в память о маме рука не поднималась. Маме Аннике так нравились дочкины длинные локоны, любила косы заплетать и прически делать.
Окунулась в горячую воду с головой. Привычный поток захватил, утомленный за день дар лениво перебирал цепочки информации, истории, сплетни, картинки всего, чему свидетелем была вода.
Аги привычно же отключилась, отодвигая этот ненавязчивый шепот на край сознания, чтобы не мешал собственным мыслям. Амулет на шее помогал отгораживаться, как всегда чуть нагреваясь на коже. Вернее... в последнее время нагреваясь чуть сильнее. Или это только кажется?
Аги всегда было сложно сосредоточиться на собственных физических ощущениях.
Да и мыслей особых не было. Устала, как лошадь, пропахавшая весь день. Лошади еще полегче — на четырех ногах, у Аги же всего две, и те гудят от ходьбы.
Вернувшись на кухню, умытая, чистенькая и благоухающая любимым травяным кремом, обнаружила кошку в уголке под печкой. Там лежал стопкой картон и старые газеты на растопку. И носки шерстяные, старые, дырявые, тоже приготовленные на сжигание.
На них и устроилась соседская кошка. И тужилась, тяжело дыша.
— Так ты что?! Сюда, ко мне, рожать пришла?! — подобно бабульке, всплеснула Аги руками. Покрутилась на месте, не зная, за что хвататься и что делать. Как помочь.
Это же... Вот подстава!
Кошка не обращала на нее внимания, сосредоточенная на более важном занятии — вытолкнуть на свет белый новых его обитателей.
Аги набрала в миску прохладной кипяченой воды, взяла чистое полотенце и присела, как была — в халате, на пол, недалеко от печки. Воду пододвинула кошке. Полотенце подложила поверх носков, хоть и чистых, но с какими-то щепками дров и опилками.
На это кошка слабо прошипела, но не возражала.
Аги сидела и ждала. Слушала шепот воды.
Усталость затуманила разум, и веки наливались тяжестью. Замерев, наблюдала за чудом — появлением новой жизни.
Их родилось трое. Первый — серый. Кошка полизала его, очищая, перегрызла пуповину как нечего делать. Зубы у нее острые. Котенок сразу пристроился к ее животу, зарылся в густую шерсть и стал тыкаться, искать сосок. Нашел быстро, зачмокал, массируя крохотными лапками мамин живот. Так естественно двигал ими, выпуская прозрачные и мягкие пока коготки.
Второй — полосатый. Так же облизанный, как и первый, пристроился есть.