Балу уже успел поставить на огонь котелок. Леха сидел на траве, устало вытянув ноги. Бродяжник в своем камуфляже был похож на кучу сухой травы. Вдалеке высилась градирня, за которой виднелась полосатая труба АЭС. Я снял с плеча автомат, поставил его к трубе и сел рядом с Бродяжником, опершись спиной на бетонную опору. Посмотрел в сторону градирни.
— Чувствуешь это? — подал голос Леха.
— Что?
— Ожидание.
— Да.
Нас ждали на станции. Кто? По пути я несколько раз заговаривал на эту тему с Бродяжником, но тот отмалчивался. Потом я перестал спрашивать. Всему свое время и каждой вещи свое место под солнцем. Придем — узнаем. Наверное монолитовцы нас даже не стали бы удерживать, поверни мы в сторону и попытайся уйти. Точно не стали бы. Они вообще не обращали на нас внимания всю дорогу. Идут себе люди — и пусть идут. Захотят — пойдут одни, возможно потом дороги снова пересекутся. А возможно и нет. Я ни разу не видел, чтобы боевики Бродяжника что-то ели. Сам он и Балу только пили чай. И за все время — ни одного слова. Казалось, что они читают мысли друг друга, да наверное так оно и было.
Баллу засыпал в котелок заварку. Подкрепиться, что ли? Последний раз мы с Лехой ели… А ведь уже часов десять прошло! И никакого ощущения голода.
— Леха, есть будешь?
— Неохота.
— Поешьте, братья, — Проронил Бродяжник, — Идти не долго, но кто знает, что будет дальше.
Он расстегнул рюкзак, вытащил несколько пачек печенья. Баллу взял две, сбегал к боевикам. Еще две Бродяжник отдал нам с Лехой. Запивая овсяное печенье водой из фляги, я продолжал смотреть в сторону АЭС. Над трубой вились черные точки.
— Вороны?
Бродяжник посмотрел в сторону трубы, потом кивнул.
— Как они не передохли? Там же радиация.
— Фон очень слабый. Внутри вообще не фонит.
— Это как? — удивленно повернулся к нему Леха, — Там же должно быть самое грязное место.
— Раньше было. Теперь нет.
Бродяжник отлил настоявшийся чай в кружку, передал ее мне. Леха протянул свою. Ему тоже налили. Какое-то время слышен был только хруст печенья. Доев свою порцию Балу выплеснул из котелка в кусты остатки заварки и сполоснул его водой из фляги. Потом вопросительно посмотрел на Бродяжника. Тот застегнул рюкзак. Привал окончился.
Я поднялся, думая, что путь продолжится, но, как сразу выяснилось, не угадал. Бродяжник почему-то лег на землю и пополз под трубу. Вот оно что… Видимо в нижней части коррозия действовала сильнее и проела сталь насквозь. Зачем светиться на поверхности, если можно пройти под прикрытием?
Я последовал примеру монолитовца. Действительно дыра, изнутри совершенно незаметная. Стараясь не порезаться и ржавые лохмотья металла, я отжался на руках и оказался внутри. Стоять можно было, разумеется, только пригнувшись. Снизу послышалось кряхтение. Я отошел в сторону, давая вылезти Лехе. В воздухе кружилась ржавая пыль.
— Блин! А не проще было поверху?
Леха чихнул. Бродяжник по своему обыкновению не ответил, повернулся и согнувшись двинулся вперед. Шаги отдавались эхом. Я последовал за ним.
На удивление в трубе не было темно. Верх трубы тоже изрядно проржавел. Вниз (вернее вбок) кое-где били тонкие лучики света, отпечатываясь на рыжей стенке причудливыми узорами. На дне ржавчины не было. Видимо после дождя здесь стекает вода. Я спросил об этом Бродяжника. Тот в ответ что-то неразборчиво буркнул. Ну и ладно, сделаем вид, что поняли. Ноги от передвижения в полусогнутом положении начали болеть. Лехе легче, он меньше ростом. Я сильнее нагнулся вперед. Теперь начала болеть спина. Тогда я приспособился время от времени менять позу. Лишь бы ползти не пришлось…
Называется: накаркал. Примерно через час труба вывела нас в бетонный канал. Выпрямиться в полный рост и тут не получилось. Ржавое железо над головой сменилось серым бетоном, пришлось нагнуться еще сильнее. Бродяжник внезапно присел на корточки, поднял руку. "Внимание!" Сзади синхронно лязгнули затворы. Я тоже передернул затвор автомата, досылая патрон.
Мы стояли молча полминуты. Рука Бродяжника медленно опустилась вправо. Боевик, шедший сзади, начал медленно перемещаться в ту же сторону, держа оружие наготове. Он дошел на корточках до угла, выглянул, сразу же снова убрал голову. Посмотрел на Бродяжника. Тот повернулся ко мне и поднес палец к губам. Потом показал рукой вперед. Мы медленно пошли за ним. Заглядывавший за угол монолитовец пятился последним, держа автомат наперевес.