Встал вопрос – либо увеличивать дозы инотропных препаратов и пытаться заканчивать операцию, либо повторно вводить гепарин, заново канюлировать правое предсердие и еще полчаса крутить аппарат, разгрузив сердце и дав ему «отдохнуть». Но не все состыковывается. Тогда, посовещавшись, по предложению анестезиолога переставляем магистраль для измерения артериального давления в бедренную артерию. Оказывается, что давление на уровне 130/80 мм рт. ст. Становится понятно, что даже прямое измерение артериального давления в лучевой артерии из-за ее спазма давало неверную информацию. Отключаем инотропную поддержку и заканчиваем операцию. В данном случае ошибки избежать удалось, потому что не было слепой веры в показатели мониторинга. А последствия таких ошибок в кардиохирургии весьма и весьма тяжелые.
Вообще с предпосылками для возникновения врачебных ошибок именно на этой почве сталкиваться приходится буквально каждый рабочий день. Даже в условиях стационара. Волею судьбы в связи с капитальным ремонтом клиники пришлось организовывать работу кардиохирургических отделений на арендуемых площадях в одной из городских больниц. Лабораторная служба в ней абсолютно не приспособлена к работе в экспресс-варианте, хотя в самой больнице много лет успешно существует отделение кардиореанимации. Но все равно это не наша кардиохирургическая реанимация, где все делается за минуты и ты уверен в результатах, потому что лаборант находится здесь же, видит этих больных, знает, что интересует реаниматологов и хирургов, а если что-то не состыковывается, тут же перепроверит исследование.
В больнице все по-другому. Сначала надо сделать заказ анализа по компьютеру, потом отнести в другое здание через дворик, часа через два дождаться результатов и при этом не быть уверенным в их правильности. В таких случаях надо помнить, что примат всегда остается за клинической картиной, как было сказано выше.
Житейский пример: пациент на вторые сутки после АКШ и протезирования клапана сердца клинически выглядит неплохо, но результаты анализов газообмена свидетельствуют о скрытой сердечной недостаточности. Коек в реанимации мало, если кто-то из пациентов «зависает», приходится переносить следующие операции. Но и переводить больного без уверенности в стабильности его состояния нельзя. Перепроверка анализов дает те же результаты, а клинически пациент выглядит великолепно. В итоге когда понимаем, что мы лечим человека, а не его анализы, то переводим спокойно. В ряде случаев, если есть возможность, перепроверяем на портативных приборах, имеющихся в кардиохирургических операционных.
Одни и те же исследования, проведенные в разных лабораториях, различаются как небо и земля – разные приборы, разные реактивы, разные лаборанты, разная внутренняя ответственность и полная незаинтересованность в качестве результатов. Потому что в большинстве случаев основными критериями являются количество выполненных исследований и уровень экономической прибыли.
Есть еще один отрицательный момент, влияющий на итоговый результат, о котором мало кто подозревает. Это обезличенность. Совсем недавно я прочитал об интересном исследовании. Группе рентгенологов дали для заключения данные компьютерной томографии нескольких пациентов. Затем, спустя несколько месяцев, им дали те же данные, не говоря об этом, но прикрепив к каждому бланку ответа фотографию пациента. Результат меня поразил. Было выявлено на 44 % (!) больше отклонений, а размер заключения вырос на 29 %! Просто потому, что рентгенологи «увидели» за обычным массивом данных реальных живых людей.