И умерла она в такой же солнечный день. Была суббота, и мы собирались большой компанией пойти на стадион посмотреть футбол. Пошли все, кроме меня, потому что я до двух часов ночи простоял у «станка», а после общался с несчастными родителями, которые все это время ждали в коридоре клиники. Они очень любили свою девочку, и это лишний раз подтвердил памятник, поставленный на ее могиле. Он был не роскошный, но сделан с большой любовью, которая чувствуется на расстоянии.
Чаще всего наличие кладбища за плечами кардиохирурга вполне объяснимо: очень тяжелая патология; сердце – непарный, единственный и неповторимый по своей функции орган. С другой стороны, кардиохирургия – еще довольно молодая специальность, а я застал, в общем-то, ранний период ее развития, когда нерешенных вопросов было больше, чем решенных. Но ко мне пришло осознание, что книга о врачебных ошибках, написанная одним человеком, как ни крути, будет однобокой. И тут посетила мысль, что мой собственный опыт, мой возраст (уже минуло 60), мой круг знакомств в кардиохирургическом мире и прочее позволяют провести небольшой эксперимент. Обратился к 40 кардиохирургам, имеющим достаточно солидный стаж работы по нашей специальности, чтобы они на условиях полной анонимности откровенно рассказали хотя бы об одной своей врачебной ошибке, наиболее им запомнившейся. Не имеют значения исход, место и время действия (в первую очередь, название центра и имя хирурга). Впрочем, если кто-то желает для объективизации информации дать какие-то временные или географические пояснения – это не возбраняется.
Как и всеми другими медицинскими специалистами, кардиохирургами также проводятся различные конференции и съезды. Во время очередных таких встреч в Барселоне и в Москве я пообщался и обсудил возможность публикации такого коллективного опыта со своими друзьями-коллегами. В итоге на мою просьбу откликнулись 23 человека из 14 разных городов. Их собственные рассказы с моими минимальными поправками приведены в этой книге.
В последние годы, по имеющейся у меня информации, резко возрос поток жалоб на врачей из-за допущенных ими врачебных ошибок, или якобы ошибок. Мне понятно горе людей, потерявших близких. Но в этих судебных исках чаще всего прослеживается другая сторона вопроса – меркантильная. Люди стараются всякими путями получить денежную компенсацию от лечебного учреждения.
Как и ожидалось, общение с коллегами на тему врачебных ошибок было неоднозначным. Напрямую, как я уже сказал, не отказался вспомнить какой-нибудь показательный или просто запомнившийся по тем или иным причинам случай врачебной ошибки никто, но сомнения были. И основания для них есть. Вполне реальные. Люди стараются всякими путями получить денежную компенсацию от лечебного учреждения. Создаются даже специализирующиеся на этом организации. Мне тоже пару раз предлагали поработать «экспертом» в таких конторах. Но для меня это неприемлемо. Экспертом выступать иногда приходится, но не для зарабатывания денег, а для установления истины. И могу сказать по собственному опыту, что в перечне из нескольких десятков обычно присылаемых эксперту вопросов, на которые он должен ответить, большая часть тенденциозна и явно надумана.
По счастью, за свои почти 45 лет работы в кардиохирургии со следственными органами мне приходилось общаться всего трижды. Один раз все быстро закончилось ввиду очевидности ситуации и, возможно, того, что жалоба исходила не от прямых, а от дальних родственников, которых угомонили взрослые дети умершего. А в двух случаях родственники пациентов портили нервы по полтора-два года, требуя все новых и новых экспертиз, наказания хирургов и, естественно, материальной компенсации. И хотя даже следователи (причем каждый раз разные) понимали абсурдность требований, но формально продолжали назначать очередные экспертизы, брать многократно повторенные объяснения и так далее. Положительных эмоций это точно не добавляет. Даже просто вспоминать об этом неприятно. И осторожность врачей при разговорах о врачебных ошибках, а тем более когда речь идет об их опубликовании, понятна.