Зелёный луч вырвался из зеркала и охватил обнажённое тело профессора Голобко. Краем глаза я заметил, что майора Металина больше интересует сам опыт, а не то, что красивая женщина стоит перед нами голая. У меня лично были смешанные чувства. Мне же тогда было только восемнадцать лет и как положено военнослужащему советской армии, я думал о бабах, даже глядя на кирпич. Меня только смущал её возраст, но выглядела она молодо, а тело было очень даже ничего.
Внезапно тело Елизаветы вытянулось, она как-то странно дёрнулась и начала падать. Я опередил майора, секунд на пять, потому что помнил свой опыт, и подхватил женщину, прежде чем она рухнула на пол.
Подключение к искусственному интеллекту, далось ей явно легче, чем мне. Уже через несколько секунд Голобко открыла глаза и улыбнувшись сказала:
— Спасибо солдатик.
Она встала, оделась и всё вокруг пришло в движение, засуетилось. Она вступила в диалог с искусственным интеллектом и сразу завалила его вопросами. По мере сил я старался ей помочь, уточняя границы возможностей ИИ. Мы хорошо и плодотворно поработали в тот день…
А вечером, после ужина, она пришла ко мне. Спустилась из лаборатории, в небольшую комнату, которую прижимистый Давыдов выделил мне по требованию Металина. Не знаю, какой интерес был у разведчика, но мне в тот вечер оказалась с руки отдельное жильё, а не как у остальных солдат, по несколько человек в одной комнате. Как обычно — чтобы служба мёдом не казалось.
Встав на пороге, она посмотрела на меня, потом вошла слегка покачивающейся походкой. Она была немножко пьяна, выпив на пустой желудок пару бокалов шампанского, в честь прорыва в исследованиях.
— Смотри, как я могу, — легкомысленно хихикнула учёная, мысленным усилием не просто закрыла, а заперла дверь в комнату, пользуясь полученными новыми возможностями.
Я улыбнулся и показал ей большой палец. В общем-то, несложная операция, я её сам освоил в первые часы, после подключения к искусственному интеллекту, но выглядит впечатляюще.
И всё также, ничего не говоря, подошла ко мне, обняла и прильнула своими губами к моим. Я не стал сопротивляться, она всё-таки была очень привлекательна, хотя в мои восемнадцать я с трудом воспринимал и женщин старше двадцати, а уж за тридцать…
Просто на меня в те дни, так много навалилось, начиная от гибели боевых товарищей и заканчивая моим неопределённым статусом, после прибытия на объект военной разведки, что просто хотелось расслабиться и на миг забыться в объятиях прекрасной женщины.
Впрочем, своё заблуждение насчёт возраста я осознал через некоторое время, когда мы лежали, откинувшись на койке, которую мне поставили благодаря хозяйственному Давыдову. Комендант лично проконтролировал моё заселение, а вернее, выселение из зала управления. Ведь то, что сейчас произошло, нельзя даже сравнивать с теми неловкими занятиями любовью, которые были у нас с Олей Зотовой или единственная ночь с Полиной Новиковой. Это было нечто, чему я тогда не мог даже найти описание.
Елизавета попросила закурить и я для такого случая достал импортные сигареты из своего НЗ, который целиком остался мне, после того как Мишаню увезли на Землю. Я пытался ему вручить блок болгарских сигарет, но он отказался, сказав, что и на Полигоне, и в Союзе вряд ли будут проблемы с сигаретами, да и после увольнения, долечиваться он будет в военном госпитале родного города, а там родня поможет, если вдруг в таком сильно дефиците окажется. Впрочем, благодаря майору, нас хорошо снабжали, что едой, что куревом.
— Осуждаешь солдатик? — спросила она хриплым голосом, со вкусом затянувшись недорогой сигаретой.
Да, даже по военному времени, у нас всё как-то быстро получилось.
— Нисколечко, — довольно мотнул головой я. — Всё было хорошо, а общество… Те, кто сам в нашей ситуации был не осудит, а на мнение остальных плевать.
На самом деле не всё, но этот небольшой грешок, общество даже и не заметило. Все мы по мелочи грешим, чего на этом внимание заострять.
Елизавета, услышав мои наивные рассуждения, как-то странно рассмеялась, но ничего не сказала. Лишь сделала ещё пару затяжек и довольно посмотрела на меня.
— Кстати, можешь называть меня Лизой, — сказала она, снова хихикнув и подмигнув мне. — Но только когда мы наедине. Для остальных мы по-прежнему: солдат и уважаемый профессор, к которому следует обращаться по имени-отчеству.
— Хорошо, — довольно потянулся я и поцеловал её в щёку. — Но только я сержант.
Она обняла меня в ответ.
— Хочешь ещё что-то узнать, сержант? — в её голосе появились лукавые оттенки.