Табрай поднял ладони.
— Все! Вы, русские, отчаянные парни. Вы умеете воевать. Это никто никогда не отрицал. Но и меня пойми, Муштак. Ты стал моим сыном. Я не хочу терять тебя. Береги себя, Муштак. Теперь насчет помощи. Рассчитывай на меня во всем. Старый душман Амир Табрай еще много чего может сделать.
— Спасибо, отец!
Глава 3
В пятницу, 5 сентября, Гасани проснулся в семь часов утра. После завтрака и праздничной молитвы, прошедшей в большой комнате дома местного торговца, он с отрядом охранения выехал из Капура.
Кадир, находившийся за рулем пикапа, спросил:
— На завод?
— Да.
— Он сегодня не будет работать как минимум до обеда, а то и весь день.
— Ты мне это говоришь? По-твоему, я хуже тебя знаю, как важна пятничная молитва? Но нам нужны не работники, а те люди, которые управляют ими. Тебе назвать их имена?
— Не надо.
— Ты особо не спеши, пусть помолятся.
— До Файзабада восемьдесят километров. По такой дороге это полтора часа пути. Потом еще сам город, плюс пять километров до Гарана. Мы доберемся туда не раньше полудня.
— Это нормально. Сегодня не так жарко, не заметил?
Кадир взглянул на бортовой компьютер:
— Тридцать восемь градусов.
— Да? А я думал, прохладнее.
— В салоне двадцать четыре. Вполне нормально.
— Ладно, достаточно болтовни. Смотри за дорогой и охраной, чтобы не отставали.
— «Ниссан» идет в пяти метрах от нас.
— Пусть так.
Гасани открыл бардачок, где в специальном кассетнике находились компакт-диски. Он подыскал, что хотел, вставил диск. Салон наполнился современной западной музыкой. Эти диски ему доставлял полковник Бенсон.
Местные мелодии Гасани на дух не переносил. Но когда надо было, слушал внимательно, изображая наслаждение. Ему приходилось вести даже не двойную, а тройную жизнь. Как, впрочем, и бывшему прапорщику. Было ради чего. Это получалось у них совсем неплохо.
Дорога была ужасной, сплошные перевалы и серпантины. Так продолжалось примерно час. Затем машина вышла на трассу, идущую от Файзабада на Кабул. Бесконечные повороты прекратились. Дорога имела асфальтовое покрытие, далекое, конечно, даже от среднего качества, но все же не щебенчатое.
Почти тут же машины вошли в древний город Файзабад, расположенный на правом берегу реки Кокча. Несмотря на незначительное количество населения, всего-то немногим больше сорока пяти тысяч, он был самым крупным в провинции Бадахшан, являлся ее столицей.
Под городом работала соляная шахта, ремесленники изготовляли здесь шерстяные вещи. Но главное состояло в том, что тут была своя гидроэлектростанция.
Впрочем, Гасани все это совершенно не интересовало.
В 12.10 машины въехали в совсем небольшой, дворов на сорок, кишлак Гаран, главной достопримечательностью которого кроме мечети, естественно, было двухэтажное производственное здание, стоявшее на окраине у тутовой рощи. Туда и подъехали пикап с внедорожником.
Гасани имел привычку не предупреждать о своем приезде людей, зависящих от него. Исключение составляла перевалочная база, расположенная в Капуре. Поэтому у ворот приезжих встретил только охранник, вооруженный винтовкой «М-16».
Он знал Гасани в лицо и засуетился, не понимая, что делать, открывать ворота или бежать в сторожку, оповещать начальство.
Гасани и люди, сопровождавшие его, вышли из машин.
Главарь банды наркоторговцев взглянул на охранника, улыбнулся и сказал:
— Салам, брат. Что ты так разволновался?
— Салам, господин Гасани. Вы появились так неожиданно, что я едва свое имя не забыл. Что прикажете?
— Во-первых, убери винтовку. Она иногда стреляет, а ствол смотрит на нас.
— Да, простите, господин. — Охранник забросил «М-16» за спину.
— Во-вторых, ступай в помещение и сообщи о моем приезде раису Намраю. Передай, что я жду его у ворот. Пусть он придет вместе с Сафалем, ответственным за охрану, начальником цеха Рамиди, с Турияром и, конечно же, с химиком Бегри. Запомнил?
— Да, господин Гасани, вы назвали все руководство завода.
— Выполняй!
— Слушаюсь!
Из калитки высунулась смуглая физиономия второго охранника, но тут же исчезла, что вызвало смех у охраны Гасани.
Главарь оборвал их веселье:
— Посмотрел бы я на вас, окажись вы на месте этих ребят. Прекратить ржать, как лошади!
Сразу же наступила тишина.
К нему подошел Кадир:
— А здесь, господин Гасани, намного прохладнее, чем в Кабуле. Термометр показывает всего двадцать градусов.