Филипп сел. Он все равно не понимал, как начать разговор. Сказать непринужденно: «Наверно, вы удивлены, очутившись здесь?», или извиниться: «Надеюсь, не возражаете, что мы вас умыкнули?» Можно рискнуть и сказать со вздохом облегчения: «Ну что, пронесло?» А если он спросит, что, собственно, пронесло, и как? Наверное, отец бы лучше объяснил… Он так и не успел подобрать нужные слова. Африканец повернулся к нему и сказал:
— Мистер Трэверс, вы не скажете мне, что произошло?
Филипп пустился в объяснения и, как ему показалось, неудачно. Впрочем, Инкамаси внимательно выслушал его, а затем задумчиво произнес:
— Вы оказали мне большую услугу, чем думаете. Весьма любезно с вашей стороны.
— Да ничего особенного! — с облегчением воскликнул Филипп. — Мой отец не хотел вас там оставлять. Возможно, нам следует извиниться… но…
— Нет, — остановил его Инкамаси, — вам не за что извиняться. Вы вернули мне жизнь, за это не извиняются. — Он сидел, тяжело глядя прямо перед собой. — Но это мы еще посмотрим, — добавил он с затаенной угрозой и опять замолчал.
Филипп подумал, что выглядит король не слишком дружелюбным, прямо скажем — по-африкански выглядит, то есть очень даже диким. Дикарь — он дикарь и есть. Инкамаси наклонил голову, сжал челюсти до желваков на скулах, пальцы его нервно постукивали по бедру. «Надеюсь, мы его не рассердили, — подумал Филипп. — Отец хотел как лучше». Но прежде чем они достигли Кенсингтона, король расслабился и принял свой обычный вид. Филипп опять видел вождя, знающего, что он вождь, и инстинктивно соответствующего своему положению. Возле дома на Колиндейл-сквер Филипп вышел первым и придержал дверцу. Инкамаси выбрался наружу и коротко кивнул. Филипп вдруг понял, что Инкамаси перевел его на должность дворецкого, умудрившись остаться в рамках вежливости. В прихожей их встретил сэр Бернард.
Глава седьмая
НАЧАЛО РАСКОЛА
Вечером того же дня все действующие лица собрались в библиотеке. Сэр Бернард сидел справа от камина, Кейтнесс рядом с ним, напротив него — Изабелла, а Розамунда устроилась между ней и Филиппом. Роджер полулежал в кресле чуть поодаль от основного кружка. Между Роджером и Филиппом, напротив камина расположился африканец. Роджер посмотрел на него и шепнул на ухо Кейтнессу:
— «Его вниманья ждет весь двор, к нему стремится каждый взор, король зулусов перед ней».[35] — Он перевел взгляд на Розамунду. — Ну что же она такая недовольная? — проворчал он. — Могла бы пойти составить меню на завтра или сделать выговор горничной… — он замолчал и стал слушать сэра Бернарда.
— …нужно доказательство, — говорил сэр Бернард. — Глупое слово в сложившихся обстоятельствах, но ничего другого не придумаешь. Достаточно ли доказательств, чтобы убедить власти — или хотя бы нас самих, — что Найджел Консидайн как-то связан с Верховным Исполнителем? Я попытался описать события прошлой ночи и теперь хочу, чтобы вы послушали. Если я что-то упустил, надеюсь, наш гость меня поправит…
Никто не произнес ни слова, и он продолжил. На самом деле все присутствующие, кроме двух женщин, уже знали обстоятельства дела, но хотели услышать пересказ событий, так сказать, в сжатом виде.
В описании сэра Бернарда было все — фотография, музыка, посетители Консидайна, стрельба, морок, насланный на короля, — и все это перемежалось монологами Консидайна. Его слова сливались в бурный поток, будоражащий сознание. Стремился ли он к океану бесконечного опыта, доселе не известному, не открытому именно в силу своей невообразимости? За этим потоком взбудораженному воображению слушателей чудились африканские джунгли и странные фигуры — белые и черные, — мелькающие среди переплетений лиан; из-за этой густой зеленой завесы доносилось пение тетивы и треск выстрелов. Темное лицо Инкамаси, кем бы он ни был, казалось ужасным, и не столько из-за его происхождения, сколько из-за огромного призрака всей черной расы, вздымающегося у него за спиной. Поэтому, когда голос сэра Бернарда смолк, все взгляды устремились на зулусского вождя.
Сэр Бернард отложил бумагу и принялся искать сигарету. Никто из его друзей не предложил помочь. Он нашел сигарету, закурил и откинулся на спинку, не желая портить свой рассказ какими-то дополнительными репликами. Через минуту Инкамаси пошевелился.
— Я уже поблагодарил вас, сэр Бернард, — сказал он, а Изабелла почувствовала, как рука Розамунды дрогнула, лежа в ее руке, — и я благодарю вас еще раз. Вы с мистером Кейтнессом сделали для меня очень важную вещь. Вы освободили меня от силы, довлевшей надо мной с тех пор, как я был мальчишкой.