— Кофе, — сказала я, указывая Полыни на поворот к Ратушной площади, где был мой любимый ресторанчик, — Кофе, кофе, кофе. Если ты надеешься, что я и дальше буду выигрывать тебе по полминуты перед лицом врага, мне точно нужен завтрак. Немедленно. «Все кураторы кормят своих помощников; все Ловчие кормят своих мальков» — это одно из условий контракта. Если нет — надо вписать. Пошли к шефу, пусть вписывает. Но сначала — кофе!
Обычно Полынь как-то шутливо отчитывал меня за такие вымогательские тирады.
Но сейчас куратор только продолжал улыбаться. И мне постепенно перестала нравиться эта улыбка…
— Что-то не так? — наконец, я резко остановилась. Так резко, что чуть не попала под колеса цветочной телеги, катившейся по набережной под горку. Почему-то в одиночестве. Лавочница бежала вслед со значительным отставанием. За лавочницей бежали мрачные стражи. То ли на наших глазах задерживают преступницу, то ли стражи пытаются помочь. Но, как всегда, с такими лицами, что лучше б не помогали.
Когда вся их вопящая когорта растворилась в утренней дымке, Полынь подмигнул и вытащил руку из-за спины. В его зажатом кулаке определенно что-то было. Я панически сглотнула и сделала шаг назад.
— В реку не упади, — хмыкнул Ловчий.
— Если там то, что я думаю — лучше в реку.
— Время пришло, Тинави, — гордо сказал Полынь.
— Помогите, — сказала я.
Но никто не услышал мою просьбу. Вернее, один из лодочников услышал — я краем глаза засекла его любопытный взгляд. Но этот дядька с бровями, похожими на кусты жимолости, явно решил, что я несерьезно.
И зря!
Потому что Полынь, не слушая моих возражений, все-таки разжал ладонь. Не переставая, садист, улыбаться.
На ладони лежал кружевной ключ на золотистой цепочке. К цепочке была прицеплена бирка: «Тридцать третий».
— Это ключ от твоего нового кабинета. Прими мои поздравления. Теперь ты — самостоятельная Ловчая. Полноценный сотрудник Ведомства. Твоя затянувшаяся стажировка с успехом завершена, — с чувством сказал Полынь и еще чуть выше задрал подбородок.
Я застонала.
— Дело под кодовым названием «Кто сожрал культиста?» — это первое приписанное к тебе дело. Поэтому жалоба господина Очоа, буде она появится, придёт на твоё имя, — Полынь подмигнул.
Я повернулась лицом к реке и перегнулась через перила:
— Эй, лодочник! — крикнула я господину Жимолостные Брови. — Вода еще не нагрелась?
— Нет, еще пару месяцев обожди, деточка! — посоветовал он.
— И вот даже не утопишься после таких-то новостей… — кисло протянула я, вновь оборачиваясь к Полыни.
Куратор фыркнул, сделал шаг вперёд и застегнул мне на шее цепочку с ключом.
— Вот теперь — кофе.
Я обреченно возила чайной ложечкой по густой молочной пене. Пена как-то слишком хитро уворачивалась. Кофе под ней терпеливо ждал своего часа.
— То есть ты больше не мой куратор, — вздохнула я, не поднимая глаз от чашки.
— Не-а.
— То есть я больше не малёк.
— Логично.
Я насупилась и предприняла новую попытку:
— Ну и как я буду работать в одиночку? Учитывая мою проблему?
— Которую из них? Отсутствие магии или паническую боязнь перемен?
Я все-таки подняла взгляд.
Полынь сидел напротив на чугунном витом стуле веранды. На нашем хлипком столике царил завтрак, за спиной у куратора набережная переливалась в лучах солнца. Справа по курсу колокольня Ратуши уже готовилась чествовать новый час. Огромный колокол по имени Толстяк Бенджи где-то там, наверху, с нетерпением ждал появления звонаря… Колокола любят звонить.
— Обе проблемы, — я подергала мочку уха. — Но для начала — первую.
— Помнится, у тебя дома есть магический допинг, — Полынь лихо взметнул проколотую бровь. — Запас хранительской крови. Может, пора воспользоваться ей по назначению? И по завету дарителя?
— Нет, я не хочу суррогата. Мне и без магии хорошо. Было хорошо! Пока я работала с тобой, — расстроенно буркнула я. — Ну зачем ты так со мной, а?
Полынь покачал головой:
— Тинави, нельзя останавливаться в развитии. Даже если тебя все устраивает. Правило жизни: либо ты идешь вперед, либо откатываешься назад. Не существует застывшего счастья. Есть прогресс. И есть стагнация.
Конечно же, он был прав.
Я, подперев щеку кулаком, созерцала Ратушную площадь.
Мозаичное панно, фонтан, несколько скамеек. Дубы обнесены заборчиками — якобы прирученные. Туча голубей — беленьких и глупых — перетаптывается по газону. По краям площади — сплошь кафешки. Те из них, что в тени от Ратуши — пусты. Те, что на солнышке — забиты клиентами под завязку.