Леонид Словин
Теннисные мячи для профессионалов. Повести
Цапля ловит рыбу
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Съемочная группа
Небольшой поезд съемочной группы стоял посреди грузовой станции, белый, залепленный только что выпавшим мокрым снегом — платформа для «лихтвагена», дающего электроэнергию, два купейных и вагон-ресторан.
Переступая через рельсы, Денисов напрямую прошел к составу; Антон Сабодаш двинулся следом — грузный, почти двухметрового роста, в кителе, ежесекундно готовом лопнуть. Между вагонами киностудии и площадкой, где остановился милицейский «газик», пролегал десяток подъездных путей.
— По-моему, нас встречают.
Денисов еще издали увидел рядом с «лихтвагеном» на платформе бритоголового плотного человека без головного убора, в стеганом халате-чапане; он словно кого-то ждал. Заметив сотрудников милиции, бритоголовый затушил сигарету, скрылся в вагоне.
По небу ползла темная, грозового вида туча. Был последний день марта.
— Ты видел когда-нибудь его? — спросил Сабодаш.
— Сабира Жанзакова?
— Да.
— Только по телевизору.
— А здесь, на съемках?
— Один раз.
Туча нависла над самой станцией. С минуты на минуту снег мог возобновиться.
У «лихтвагена» снова появился бритоголовый в чапане — видимо, он выполнял функции дозорного: с платформы было хорошо видно всякого, кто направлялся к составу.
— И то издали, — уточнил Денисов, — когда они первый раз приезжали. С режиссером.
— Вот он, кстати.
У вагона показался режиссер — сухощавый человек в дубленке, в жокейской шапочке с козырьком, в белых туфлях. По виду ему можно было дать не меньше сорока; на грубом, с красноватыми пятнами лице бросалась в глаза аккуратная, профессорским клинышком бородка. Шапочка была ему явно мала.
— Сухарев Геннадий Петрович. — Он пожал каждому руку.
— Дежурный. Капитан Сабодаш.
— Денисов, старший оперуполномоченный.
— Так и не появился? — спросил Сабодаш. Режиссер качнул головой.
— Никаких известий.
— Может, к вечеру даст знать о себе…
Ответ Сухарева заставил задуматься:
— Живые рано или поздно объявляются.
Антон насторожился:
— Считаете, с ним что-то серьезное?
— «Я — не сторож брату моему», — процитировал Сухарев. — Скоро сутки, как Жанзакова нет. Можно все предполагать. Прошу.
В тамбуре тянулись провода. Многожильный кабель уходил от «лихтвагена» в купе проводников.
— У нас здесь везде электропроводка, — предупредил Сухарев. — Аккуратнее.
Вдоль коридора тоже был пущен кабель. Актеров нигде видно не было, но когда Денисов и Сабодаш проходили вслед за режиссером по составу, в купе, за закрытыми дверями, чувствовалась жизнь, слышались негромкие голоса.
Середину вагона использовали как павильон — одна из внутренних перегородок была удалена, здесь готовились к съемкам; оператор-постановщик — молодой, крупных форм бородач — возился с камерой.
Помещение, высвобожденное для разговора с сотрудниками милиции, оказалось в соседнем вагоне. Раньше, видимо, его занимали гримеры и художники. На столе в беспорядке были разбросаны краски, цветные лоскуты.
— Садитесь. — Сухарев не предложил раздеться, сам тоже остался в дубленке, в шапочке.
— Вы давно знакомы? — Антон занял место у окна, приготовился записывать, Сухарев и Денисов сели друг против друга ближе к дверям.
— Лет восемь. С тех пор, как стал снимать на «Таджик-фильме».
— Дружите?
Сухарев пожал плечами: — Иногда бывали вместе довольно часто. Иногда не виделись подолгу. Последние годы чаще встречались в Москве, чем в Душанбе. Сабир много ездил. По Союзу и за рубеж.
— Это не первая ваша с ним работа?
— Первая.
— Сколько лет Жанзакову?
— Тридцать пять.
— Холост?
— Женат. Недавно звонила его жена. Она в Мурманске на съемках.
— Вы ей сообщили?
— Терезу я хорошо знаю, — Сухарев потеребил бородку. — Если с Сабиром что-то случилось, она не простит лжи.
Сабодаш задумался.
— Как вы узнали о том, что он исчез? Съемки у вас с девяти?
— Да. Просто не пришел на съемочную площадку. Я послал к нему ассистента. Тот вернулся, сказал, что Сабира в купе нет.
— Жанзаков живет не в гостинице?
— В поезде. У нас несколько свободных купе.
— Вся группа размещена в составе?
— В гостинице тоже. — Режиссер отвечал сухо, почти официально. — В вагонах в основном те, кто приехал со съемочной группой, из Душанбе. Администрация, осветительный цех.
— Жанзаков просил перевести его в гостиницу?
— Никогда.
— Вы не предполагаете, что могло произойти что-то экстраординарное? Неожиданный выезд, срочная телеграмма…
— Сабир поставил бы меня в известность.
— Заболел, попал в больницу…
— Директор картины связался с бюро несчастных случаев. Обзвонил общих знакомых. Отпадает. — Сухарев предусмотрел все варианты.
— Что можно сказать о Жанзакове как о человеке?
Режиссер задумался.
— Общителен. Много читает. Трудно дать однозначную характеристику. Горяч.
— А как актер? — Антон исчерпал первый, самый общий круг вопросов.
Режиссер посмотрел на часы.
— Талантливый художник. Профессиональный мастер, — подбор фраз получался знакомым. — Помогал более молодым коллегам найти себя в искусстве. Хороший товарищ.
Сухарев поднялся, несколькими скупыми движениями навел порядок на столе, сбросил лоскуты, убрал акварели в коробку.
Денисов взглянул в окно, там, казалось, еще больше поскучнело. Наступал его час: Антон уступал ему — оперуполномоченному — место действия.
— Что за фильм вы снимаете?
Сухарев обернулся.
— Это детектив. Убийство. Преступление совершается, когда состав отходит от московского перрона. С прибытием в промежуточный пункт через сутки убийца будет найден.
— Съемки не в павильоне?
— Мы сознательно от него отказались. Три месяца едем эти двадцать четыре часа… — Заговорив о фильме, Сухарев на короткое время оживился, грубоватое лицо его смягчилось. — Все снимаем в движении. Хотя зритель, возможно, этого и не оценит. По восемь — десять часов накатываем за смену. Под вечер все вокруг начинает плыть. Стены и пол. Настоящая морская болезнь.
— Жанзаков? Он в главной роли?
— Не в главной, но в достаточно важной. Он занят в течение всего фильма. Во всех трех сериях.
— Отрицательный герой?
— По ходу действия зрители видят в нем уголовника. В действительности он играет бывшего спортсмена, переживающего личный кризис. Роль, требующая большого актера.
Денисов почувствовал что-то едва уловимое в конструкции фразы.
— У вас есть претензии к работе Жанзакова?
— Это его примерно тридцатый фильм. — Сухарев ушел от прямого ответа. — В последнее время Сабир снимался особенно часто. Кроме того, он сам — режиссер.
В купе постучали.
— Извините! — В двери показался молодой великан-бородач — оператор-постановщик. — Геннадий Петрович! Все готово. Сейчас подцепят локомотив. Может, вначале порепетировать?
Сухарев кивнул:
— Я скоро буду… — Режиссер наконец стянул дубленку, шапочку не снял. Теперь он походил на жокея-любителя. — Вы хотели о чем-то еще спросить?
— Были случаи, когда Жанзаков оставлял группу?
— Два раза. В январе и в феврале. Ездил к старикам в Душанбе.
— Может, он и сейчас там?
— Я дал телеграмму с оплаченным ответом. Домой он не приезжал. И потом, Сабир всегда предупреждал об отъезде.
— Съемки идут к концу? Какие у вас планы?
— Завтра и послезавтра даем людям отдохнуть. С понедельника снимаем финальную сцену. Задействована вся группа. Актеры уже начинают съезжаться. Так что… — Он скрипнул зубами.
— С утра сегодня тоже шли съемки?
— До обеда. Затем сделали перерыв, сначала ждали вас, потом — локомотив.
— Обычно далеко вас увозят?
— Насколько свободны пути. До Белых Столбов. Иногда до Каширы… Ну и погода!