Магическая энергия ощущается в воздухе примерно так же, как запах духов, оставшийся в комнате после вышедшей из нее женщины. Но если мамины духи, например, оставляют нежный шлейф сирени или ландыша, то запах черной магии или проклятий воспринимается как густая тухлая вонь. Оторвавшись от своего носителя, частицы дурной магической энергии начинают дрейфовать по воздуху, и если это происходит в закрытом, плохо проветриваемом помещении, атмосфера в нем становится давящей, как перед грозой.
– Тео, с тобой все в порядке? – спросила мама. Тревога в ее голосе была смешана с капелькой раздражения, в мамином тоне явно прозвучало, хотя и осталось не сказанным вслух, слово «необычное».
– Да, мама. Просто я оступилась на лестнице, – ответила я, лихорадочно приспосабливаясь к жизни в отравленной музейной атмосфере.
– Действительно все в порядке? – переспросил мистер Бинг, покосившись на меня с высоты своего роста. – Мне кажется, вы побледнели…
– Перепад температур, – решительно оборвала я его, махнув рукой. – Перегрелась на солнце, затем вошла в музей, а здесь очень прохладно. Ничего, сейчас привыкну.
– Ну, если вы уверены в этом…. Прошу вас, кабинет мсье Масперо там. – И Бинг повел нас по коридорам, мимо открытой двери зала, за которой я увидела казавшиеся бесконечными ряды саркофагов. В глубине зала виднелись две большие статуи, осуждающе смотревшие сверху вниз на посетителей, посмевших потревожить вечный сон фараонов. Мои ноги сами собой притормозили возле этой двери и стали заворачивать внутрь зала, но мистер Бинг, не задерживаясь, прошагал мимо, и мне пришлось сделать то же самое.
Мы вошли в коридор, вдоль которого тянулись двери кабинетов, остановились возле одной из них, и здесь мистер Бинг сказал маме:
– Входите, миссис Трокмортон, мсье Масперо ожидает вас. Может быть, вы разрешите мне показать вашей дочери музей, пока вы будете вести переговоры? Заодно напою ее чем-нибудь освежающим.
– Вы так добры, мистер Бинг, – улыбнулась мама. – С радостью принимаю ваше предложение.
А я буквально готова была разорваться пополам. С одной стороны, если я уйду с Бингом, то не услышу, о чем будут говорить мама и мсье Масперо. С другой стороны, у Бинга может быть для меня важное послание от Вигмера. Ну а заодно я смогу хотя бы мельком взглянуть на здешние сокровища. Кроме того, в общих чертах мне известно, чего будет добиваться мама от Масперо, тем более что первой этот план придумала я сама. Нам нужно получить разрешение вести раскопки в Луксоре, где, по нашим данным, должен находиться большой храм, построенный Тутмосом III. Так что я решила принять предложение Бинга и сказала вслед за мамой:
– Благодарю вас, мистер Бинг. Я тоже рада вашему предложению.
Бинг приоткрыл дверь кабинета, пропустил маму внутрь, закрыл за ней дверь, повернулся ко мне и сказал, указывая рукой:
– Сюда, пожалуйста.
Мы пошли назад, к фойе, и я сгорала от желания спросить Бинга, есть ли у него для меня сообщение от Вигмера, но нельзя же задавать такие вопросы в коридоре, по которому ходят посторонние!
Тем более я понятия не имела, что это за люди. С одной стороны, это было великолепно придумано – внедрить агентов Братства Избранных хранителей в Службу Древностей, спрятать внутри нее членов тайной организации, поставившей своей целью свести к минимуму вред, который способна причинить человечеству древняя магия, и не допустить, чтобы обладающие огромной разрушительной силой артефакты попали в руки слуг Хаоса. Да, это так. Но кто поручится, что в Службу Древностей под видом сотрудников не были внедрены агенты других тайных обществ и секретных служб?
Между прочим, чем дольше я топала вслед за Бингом, тем яснее мне становилось, что если мы куда-то и направляемся, то только не в выставочные залы. Может быть, он решил начать с прохладительных напитков? Если честно, то я не отказалась бы выпить стакан лимонада со льдом да посидеть немного в тишине, окончательно приспосабливаясь к пропитанной миазмами хека атмосфере.
Но по мере того как мы уходили все дальше в глубину музея, моя надежда получить стакан лимонада все убывала, зато росла тревога. Мне все чаще вспоминался взгляд, которым выискивал нас с мамой мистер Бинг в вокзальной толпе, и мне все сильнее казалось, что это был взгляд маньяка.
– Мистер Бинг, куда вы меня ведете? – не выдержала я наконец.
Он обернулся, взглянул на меня через плечо, и сейчас вид мистера Бинга не понравился мне еще больше, чем на перроне. Глаза сверкают, тщательно причесанные с утра волосы растрепались… в самом деле сумасшедший!