— Но если не хочешь, не надо. Я кого-нибудь найду, не беспокойся.
Совсем по-детски получилось. Да и неправда это все. С другой стороны, пусть и таким унизительным путем, а спутника на завтрашний вечер я получила.
— Нет-нет, я с удовольствием пойду, — заверил Мэтт. — Эмми права, мне надо набрать материал для роли.
Я помрачнела. Ну конечно, поэтому он и согласился. Чтобы убить сразу двух зайцев — стать героем дня, сопроводив малопривлекательную адвокатшу на праздничный ужин, а заодно почерпнуть полезные сведения о профессии юриста. Мэтту Джеймсу крупно повезло.
Однако идти на попятный и говорить, что передумала, было уже поздно. И самое главное, мне действительно необходим спутник.
— Замечательно.
Я поблагодарила Мэтта и дала ему свой адрес и телефон.
— Тогда увидимся завтра вечером. — В дверях Мэтт обернулся. — Да, Харпер?..
— Что? — с опаской спросила я.
— Не надевай ты это платье. Я не так много знаю о юристах, и все-таки, по-моему, старшие компаньоны не одобрят. — Он подмигнул. — До завтра.
И, помахав на прощание рукой, удалился, оставив меня ошарашенно смотреть ему вслед.
— Ты что это, краснеешь? — подозрительно поинтересовалась Эмми.
— Нет. — Господи, я совсем не умею врать — тут же предательски залилась краской. — Зачем ты его попросила? Мне очень стыдно.
Эмми пожала плечами.
— Тебе ведь не с кем было идти. А Мэтт с удовольствием составит тебе компанию. Это поможет ему в работе над ролью. К тому же, — она искоса взглянула на меня, — он у меня в долгу.
— Ясно. — Надеюсь, мой голос звучал не слишком разочарованно. — Конечно. Должник, значит.
— Ладно, Харпер, ты вроде спешила, так давай постараемся управиться побыстрее.
Эмми вдруг начала меня подгонять. Похоже, она и не догадывается, через что мне несколько минут назад пришлось пройти.
— С чем управиться? — переспросила я, пытаясь вытряхнуть из головы мысли о собственной никчемности.
— Я должна продемонстрировать, как ведет себя тупая блондинка, — нетерпеливо пояснила Эмми. — Прямо здесь и начнем.
— А до завтра нельзя подождать? — спросила я, одергивая лиф ярко-розового платья и жалея, что модельер не догадался добавить поддерживающих косточек.
Мне совершенно расхотелось говорить про встречи и свидания. Полная безнадега. С другой стороны, именно поэтому мы и решили провести операцию «Блондинка», разве нет?
— Спокойнее, Харпер, спокойнее. До завтра подождать нельзя. Сегодня первый день операции, а значит, уже сегодня ты должна играть свою роль. Девочки меня убьют, если я приведу им прежнюю, ни капельки не изменившуюся Харпер. Обещала тупую блондинку, будет вам тупая блондинка.
Я вздохнула. Она права.
— Ладно. — Глубоко вдохнув, я решила: будь что будет. — Показывай, что мне надо делать.
ГЛАВА 4
К тому времени как я, сжимая в руке обещанный сэндвич с говядиной, удалилась с телестудии, Эмми успела научить меня куче необходимых вещей: блондинке нельзя говорить связно и аргументированно, зато положено пересыпать речь многочисленными «как бы» и «типа»; нужно кокетливо хлопать ресницами, а не смотреть уверенно в глаза собеседнику; грудь повыше, взгляд в пол. Почаще в ужасе распахивать глаза, демонстрируя непонимание элементарных вещей, разучиться читать между строк; полезно также вскрикивать время от времени: «Повтори, я не въезжаю!» и говорить тоненьким голоском — а я-то, наоборот, привыкла сохранять уверенный ровный тон. Эмми даже успела обсудить со мной вымышленные подробности моей новой профессии. Теперь я девушка из команды поддержки «Нью-йоркских гигантов».
Можно подумать, кто-то поверит. Ну кто примет тридцатипятилетнюю женщину, чья нога уже неизвестно сколько времени не ступала на порог спортивного зала, за девчонку-«зажигалку»? Однако Эмми от моих возражений просто отмахнулась.
Короче, усилиями подруги я стала превращаться в полную противоположность самой себе. Причем получалось до ужаса правдоподобно. Глядя на свое отражение в зеркале — платье цвета фуксии, повторяющее каждый изгиб тела, залитая лаком прическа и ресницы, похожие на двух гигантских пауков, — я поняла: еще немного, и королеве блондинок Джессике Симпсон останется только нервно курить в углу. Когда я вышла из студии, на ходу уминая сэндвич и с ужасом думая о предстоящем вечере, я уже чувствовала себя неизмеримо глупее, чем раньше.
Вы, наверное, удивляетесь, зачем я вообще согласилась на операцию «Блондинка». «У нее же и так все в порядке. Зачем ей притворяться кем-то другим?» — недоумеваете вы.
Вам хорошо говорить. Сомневаюсь, что ваша личная жизнь с такой же скоростью катится под откос, как моя. Или у вас тоже ситуация незавидная? Впрочем, тогда вы бы все сразу поняли и не стали бы спрашивать, зачем мне эта авантюра.
Смотрите сами.
Номер один: Джек. Мне восемнадцать, ему двадцать два, мы идеальная пара. Он заглядывает мне в глаза, признается в любви, посылает цветы, пишет романтические письма... а через семь месяцев вдруг заявляет, что хочет жениться и как можно скорее завести детей. «Ты что, Джек? — говорю я. — Мне надо закончить колледж. Пойти в юридический. Я пока не готова заводить детей». Он бурно протестует; я уступаю и говорю, что, может быть, подумаю об этом, когда закончу колледж, — мне всего девятнадцать, я еще не знаю, что вовсе не обязательно отказываться от мечты только потому, что так решил парень, от которого у тебя голова кругом. «Нет, — заявляет он, — я хочу детей прямо сейчас». — «Джек, послушай, — убеждаю я, — я не готова». Через три недели Джек звонит мне. Оказывается, в машине ему было откровение: Господь сказал ему, что баптисты (к которым он принадлежит) не должны встречаться с католиками (к которым принадлежу я). Еще два месяца спустя он объявляет о помолвке с баптисткой Сюзи, еще через месяц они играют свадьбу, и ровно через девять месяцев на свет появляется Джек-младший. «Ладно, — говорю я себе. — Это все религиозные заморочки. Дело не во мне».
Номер два: Джеймс. Мне девятнадцать, ему двадцать три. Он полная противоположность Джеку. В церкви, наверное, сроду не бывал. «Замечательно, — думаю я. — Вряд ли ему будет откровение в машине». Два года мы встречаемся. Джеймс работает газетным репортером в Колумбусе. Под конец выпускного курса в колледже я узнаю, что поступила в Гарвард, и чуть не прыгаю от радости. Джеймс, однако, недоволен. «Ты же собиралась остаться здесь и заканчивать юридический в Огайо», — дуется он на меня за праздничным шампанским, которое я заказала, чтобы торжественно сообщить ему великую новость. Я возражаю: мол, никогда ничего подобного не говорила и с детства мечтала учиться в Гарварде. «Да, но теперь у тебя есть я, — возмущается Джеймс. — С этим надо считаться». Я заверяю его, что считаюсь. Он может поехать со мной и работать в какой-нибудь газете в Массачусетсе. Или я буду часто приезжать в Огайо, а когда получу диплом, вернусь. «Ненавижу Бостон», — отвечает Джеймс, хотя, по моим сведениям, он там ни разу не был. Через две недели Джеймс оставляет мне сообщение на автоответчике: «Ты мне нравишься, но любви конец. Давай не будем больше встречаться. Надеюсь, расстанемся друзьями». Я несколько раз перезваниваю... увы, никто не берет трубку. «Ладно, — говорю я себе. — Просто он не хочет переезжать в другой штат. Дело не во мне».
Номер три: Дасти. Мне двадцать два, ему двадцать три. Он играет на гитаре в рок-группе. Познакомились мы в ирландском пабе Неда Девайна в Фенейл-холле. Я так сильно напилась, что не сразу сообразила: рок-гитарист без высшего образования не совсем мой тип. «Ладно, почему бы не попробовать, — пытаясь на трезвую голову разобраться в себе, размышляю я на следующее утро. — До сих пор с музыкантами встречаться не доводилось. Может, мне как раз нужен человек творческий». У творческого человека вскоре обнаруживаются тяга к спиртному и махровый пофигизм. Год мы встречаемся. Разумеется, я давно бы с ним порвала, тем более он мне, похоже, изменяет, а когда он рядом, его все равно что нет, потому что он пьян в стельку. Однако мне его жалко. Поэтому я чуть не падаю от неожиданности, когда на ужине в честь нашей годовщины Дасти мимоходом сообщает, что нашим встречам конец. «Вечно ты уткнешься носом в книжку и сидишь, — смачно рыгнув, говорит он. — Попроси бармена налить мне еще кружечку, когда будешь уходить, хорошо?»