Антиинтеллектуальность взглядов Бергсона состояла и в том, что он прославлял идею «жизненного порыва», и в том, что он подчеркивал зависимость человека от непосредственных ощущений. Мы уже видели, как увлечение физиологией привело Золя к тому, что он начал рассматривать чувства как вещь в себе; отсюда оставался лишь шаг к концепции Золя о «вечно плодотворящем дыхании жизни». Фридрих Ницше, писавший в восьмидесятых годах XIX столетия, бросил тот же клич, непомерно вознося неповторимую душу. Ницше утверждал, что разум не имеет никакой цены; мы приобретаем силу лишь благодаря интуиции страстей. Моральные ценности не играют роли, потому что для их существования необходима возможность рациональных суждений. Жизненная сила лежит «по ту сторону добра и зла».
Бергсон согласовал все эти направления, лишил их поэтической туманности, замаскировал противоречия научной фразеологией, обошел опасные социальные выводы и за внушительным философским фасадом построил храм своему «жизненному порыву».
В литературе влияние Бергсона сказалось прежде всего на символистах — Малларме, де Гурмоне и других. Но на рубеже двух веков его влияние коснулось и драмы. Философия Бергсона отчетливо отразилась в последних пьесах Ибсена.
Совершенно очевидно, что нет никакой возможности провести подробное исследование всего разнообразия идейного содержания, форм и разновидностей, изгибов, поворотов, изменений и противоречий, которые обнаруживает театр на пороге XX столетия. Я попытался проследить эти преобладающие идеи лишь в самых общих чертах, главным образом, чтобы показать их исторические корни и пути их влияния на театр нашего времени. Что представлял собой театр, чему он научился к 1900 году, мы рассмотрим лишь на пьесах одного человека, но человека, который на голову возвышался над своей эпохой, и чья творческая жизнь закончилась с концом самого XIX века.
Глава пятая. ИБСЕН
Творчество Ибсена подводит итог и замыкает круговорот развития буржуазного общества. Ибсен с такой гениальной ясностью отразил свою эпоху, что сжатый обзор его пьес может показаться повторением того, о чем говорилось в предыдущей главе. Все господствующие идеи той эпохи так или иначе отразились в его пьесах, ему удалось воплотить их в драматической форме, конкретизировать их. Будучи великим художником, он сумел обнажить неустойчивость общества именно там, где внутреннее напряжение проявлялось с максимальной силой; он сумел показать всю сложность взаимоотношений между внешне застывшей средой и смятенными чувствами отдельного человека.
Творчество Ибсена наложило неизгладимый отпечаток на весь современный театр. Он дал настолько законченный анализ противоречий буржуазного общества, что превзойти его невозможно — выйти за пределы затронутых им вопросов означало бы выйти за границы современного общества.
Именно Ибсену, больше чем кому-либо, обязан современный театр системой своих идей и техникой их драматического воплощения. Поэтому человек, изучающий театр нашего времени, должен постоянно обращаться к пьесам Ибсена и к его исключительно интересным записным книжкам, как к справочнику и руководству по теории драматургии.
Ибсен родился в Скине, в Норвегии, в 1828 году. Его творчество приходится на вторую половину XIX века и распадается на три периода: первый начинается в 1850 году и завершается «Пером Гюнтом» в 1867 году; второй период начинается в 1869 году «Союзом молодежи» и завершается в 1890 году «Геддой Габлер»; последний период включает четыре пьесы, начиная со «Строителя Сольнеса» (1892) и кончая пьесой «Когда мы, мертвые, пробуждаемся» (1899).
За семнадцать лет первого периода было написано десять пьес, но только две последние — «Бранд» и «Пер Гюнт» — знаменуют собой достижение Ибсеном творческой зрелости. «Бранд» был написан только за год до «Пера Гюнта»; в обоих произведениях проявляется внутренняя борьба в сознании автора, оба они указывают путь дальнейшего развития его творчества.
Действие «Брэнда» происходит в северных горах; здесь мы встречаем совершенно ту же символику снежных вершин и нависшей лавины, что и в последней пьесе Ибсена «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». В первой сцене «Бранда» глазам предстает дикий горный пейзаж. «Стоит густой и тяжелый туман — дождливая погода, сумерки». Бранд встречает крестьянина, который предупреждает его об опасности: «Ручей прорылся подо льдами, поглотит глубина под нами тебя и нас, и все кругом!» Однако Бранд проявляет непреклонную решимость — он должен идти вперед, он не должен испытывать страха. Эта тема проходит через все пьесы Ибсена. В конце пьесы (так же, как в конце пьесы «Когда мы, мертвые, пробуждаемся») лавина скатывается вниз и Бранд гибнет: «Лавина погребает его и засыпает всю долину».