Однако разница между Чеховым и Шервудом — это разница между драматическим искусством и драматическим штампом. Подход Шервуда к теме столь же статичен, как взгляды его героя. Мысль, лежащая в основе пьесы, сводится к следующему: люди обречены и не властны над своей судьбой; если спасение вообще возможно, то спасти нас должна инстинктивная правота наших чувств (примером может служить история любви Гэбби и Сквайера), но в нашем хаотическом мире действовать с инстинктивной решительностью и целеустремленностью могут лишь люди отчаянные и дурные (олицетворением которых является гангстер). Таким образом, мысль Шервуда следует по старому кругу: философия крови и нервов приводит к пессимизму, отрицание разума ведет к принятию насилия.
Единственное конкретное действие, которое совершается в «Окаменелом лесу», — это убийство в конце пьесы. Гангстера и интеллигента связывают интуитивные узы, взаимопонимание, лишенное рациональной основы. В заключительной сцене убегающий гангстер оборачивается и разряжает автомат в Сквайера, делая ему одолжение, так как он бессознательно чувствует, что именно этого искренне желает Сквайер. Прихоть насилия оправдывает гангстера, его поступку приписывается та «непроизвольная красота», которую искала Гедда Габлер.
С композиционной точки зрения убийство не является ни кульминационным, ни неожиданным, потому что в нем — повторение уже бывшего. Каждый элемент этой кульминации уже знаком нам по началу первого акта и повторялся на протяжении всей пьесы. Разговор в первом акте между Гэбби и Оквайером раскрывает атмосферу безнадежности, стремление девушки к искусству, их пробуждающуюся любовь и тот факт, что для них смерть — единственный выход. «Да свершится убийство! — говорит Сквайер в первом акте. — Весь вечер меня не оставляло чувство, что судьба завершает свой круг». И когда судьба завершает свой круг, это лишь повторяет комплекс человеческих взаимоотношений и социальных понятий, которые нам уже известны.
Сюжет строится вокруг Сквайера и Гэбби. Их взаимоотношения на протяжении пьесы не претерпевают никаких изменений. Они чувствуют влечение друг к другу с самой первой встречи; но это никак не влияет ни на них, ни на их окружение. Гэбби хочет изучать искусство, а Сквайер хочет умереть; эти осознанные желания образуют нить, которая связывает действие, но к желанной развязке приводит слепая судьба, а воля героев бездействует.
Пьеса не является исследованием духовного мира и воли интеллигентного человека, стоящего перед проблемой, которую он должен разрешить или умереть. Пьеса исходит из предпосылки о бесполезности борьбы. Социальная причинность игнорируется, а зашедшим в тупик сознанием Сквайера и жестоким капризом гангстера управляет абсолютная необходимость. Это ясно из слов самого Сквайера.
«Сквайер. Ты понимаешь, что вызывает мировой хаос?
Гэбби. Нет.
Сквайер. Пожалуй, только я могу объяснить тебе это. Природа мстит. Не старым оружием — наводнениями, эпидемиями, катастрофами. С ними мы можем справиться. Природа мстит с помощью непонятных орудий, которые зовутся неврозами. Она обдуманно расшатывает нервы человечества. Природа доказывает, что ее не победить — по крайней мере, таким, как мы. Она отбирает у нас мир и возвращает его обезьянам».
Как уже говорилось в главе об О'Нейле, подобная концепция социально обусловлена; она предопределяет принятие человеком своей судьбы на любых условиях, которые захочет продиктовать Природа — слепая необходимость, действующая внутри и вокруг нас, вызывающая события, в которых мы участвуем, но управлять которыми не можем. Жестокость и насилие являются, по-видимому, неотъемлемой частью действий Природы. Поскольку чувство абсолютно, оно включает и добро и зло; жизненная сила проявляется через любовь и насилие, через нежность и жестокость, через жертвенность и садизм. Мы встречаем подобный дуализм в заключительных сценах «Окаменелого леса». Сквайер обретает любовь: «Мне кажется, я нашел то, чего искал, — нашел здесь, в Долине Теней». Он умирает, и Гэбби говорит ему: «Я знаю, ты умер счастливым... Правда, Аллен? Правда?» Любовь не обладает никакой позитивной ценностью; она не порождает в Сквайере желания жить, не дает ему силы для дальнейшей борьбы. Любовь — лишь мистическое избавление, которое он воспринимает как непосредственное чувство общности с силой, более могущественной и высокой, чем он сам. Она освящает также бессмысленный акт насилия — убийство Сквайера.