– Мне надо за телефон платить, — сказала она напряженно.
Я СДЕЛАЛ ВИД, ЧТО НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛ, НО У НЕГО ТРЕВОЖНО ЕКНУЛО СЕРДЦЕ…
– Ладно, прощайте, — сказал я. — Мы с вами больше не увидимся.
– Я с вами пойду, — сказала она упрямо. — Мне за телефон платить.
– Ладно, — сказал я. — Пошли немного пройдемся.
ОНА ВСТАЛА. СТАНОВИЛОСЬ КАК-ТО СТРАННО И ОПАСНО ДЛЯ НЕГО.
Мы пошли по двору. Мяч она оставила на земле, и его подобрали мальчишки.
Когда мы проходили мимо дома, я остановился.
…У НЕГО ВСЕ ВРЕМЯ ЖИЛА МЫСЛЬ, ЧТО НЕВОЗМОЖНО БУДЕТ ЕЕ УВИДЕТЬ ОПЯТЬ-ВЕДЬ НЕ СВИДАНИЕ ЖЕ ЕЙ НАЗНАЧИТЬ, ЭТОМУ МЛАДЕНЦУ. И НАДО БЫЛО КОНЧАТЬ…
А теперь, когда мы стояли перед домом, я был ошеломлен. Это было неправдоподобно, но это факт — мы стояли перед моим собственным домом, перед домом, где я когда-то жил. Я стал смеяться. Что-то получалось совсем хорошее и необыкновенное. Я не узнал своего собственного дома. Хотя почему? Непонятно. Ведь я и шел к себе домой, в свой двор и сел на скамью в своем дворе. Только я вдруг не узнал своего двора и своего дома, когда говорил с ней о том, о сем и хвастался недорогой проницательностью. Забыл, что сижу перед своим домом.
Она смотрела на меня с недоумением.
Я сказал:
– А знаете ли вы, что я жил в этом доме? Она посмотрела на меня недоверчиво и радостно улыбнулась.
– А я в этом… — она указала на противоположный.
Она взрослела на моих глазах. Теперь это была женщина, дружелюбная, умная и все понимающая.
Мы смотрели друг на друга и смеялись.
…ОН ВИДЕЛ В НЕЙ ВЗРОСЛОЕ И БЫЛ СЧАСТЛИВ… ОНА ВИДЕЛА В НЕМ ДЕТСКОЕ И БЫЛА СЧАСТЛИВА.
Мы вышли со двора и пошли по улице. Мы все понимали друг в друге.
Я сказал:
– Я женат…
– Ну и что же, — сказала она с детским эгоизмом. — Вы женаты несчастливо.
Я покосился на нее.
…«ЭГОИЗМ», — ПОДУМАЛ ОН…
– Ишь вы… — сказал я.
– Иначе вы бы не стали так со мной говорить! — сказала она с возмущением.
…НЕТ, ЭТО БЫЛ НЕ ЭГОИЗМ. ПРОСТО ОНА ВСЕ ПОНИМАЛА…
– Со мной так еще никто не говорил, — сказала она. — Я всем говорила «отстань».
…ДА, НО ВЕДЬ НИКТО ЕЩЕ НЕ ЛЮБИЛ ЕЕ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА…
– Я пошутил, — сказал я. — Я не женат.
– Я знаю, — сказала она. Мы остановились около почты.
– Платите за телефон, — сказал я.
Она кивнула, и мы вошли внутрь.
Я посмотрел, как она идет к окошкам, около которых стоят люди.
…И ПОНЯЛ, ЧТО БЕЗ НЕЕ ЖИТЬ НЕ МОЖЕТ…
Она подошла к очереди.
– Мне за телефон… разрешите, — сказала она людям.
– А вот, в очередь.
– Я очень тороплюсь, — сказала она.
– Девочка, в очередь.
…ДЕВОЧКА — НАЗВАЛИ ЕЕ… ОН СРАЗУ ПОБЛЕК. ОН ОПОМНИЛСЯ…
Я достал из кармана две копейки и пошел к автомату.
Девушка испуганно оглянулась из очереди и отыскала меня глазами.
– Да, я, — сказал я, плотно закрыв дверцу. — Ну, кто, кто? Алеша… Вика, старика на горизонте не видно?… Прекрасно… Тогда я сейчас вернусь… Ну что значит не разрешил!…
Привет.
Девушка выбежала из очереди. Я вылез из будки.
– Вы уходите? — спросила она.
– Да.
– Я хочу вас увидеть еще раз, — сказала она.
– Вот еще. Зачем? — сказал я.
Она кинулась к наклонному столу и ручкой написала на промокашке. Вернулась и протянула мне руку, как будто милостыню просила.
Я посмотрел на красную, детскую еще совсем руку и понял, что это она мне протянула руку помощи.
Я взял промокашку и сунул ее в карман. Я протянул ей руку, но она убрала свою.
– Нет. Не буду прощаться, — сказала она. — Позвоните, когда захотите. Даже можно ночью…
Я кивнул и вышел.
Она глядела мне вслед, когда я проходил мимо окон почты.
Нет, я, конечно, не позвоню. Нашли дурака! Что я, враг себе? Нет, я себе не враг.
Глава 2. НЕТ, РЫЖИК, НЕТ…
Я бы, конечно, не пошел на свидание, но этому предшествовали чрезвычайные события у нас в лаборатории.
Когда я вошел в лабораторию, Митина команда праздновала победу. На опущенном кульмане стоял коньяк, а в вытяжном шкафу — тарелка с дорогобужским сыром, запах которого все равно заполнял лабораторию.
– Надеюсь, вы не против? — спросил Митя.