В американском посольстве и связанных с ним зданиях более тысячи двухсот сотрудников, большинство из них россияне. Такое количество местных – одновременно рабочая необходимость и адская головная боль для спецслужб.
Коновалов – шпион. До некоторой степени все русские, работающие в посольстве, – шпионы. Нет, это не значит, что они все до единого работают на ФСБ или русскую разведку, но информацию в эти организации передают регулярно. С американцами в российском посольстве точно так же работают наши спецслужбы. Нынешняя ситуация отличается лишь тем, что мне нужно выяснить, убийца Коновалов или нет.
Шесть дней назад другой русский – Тимофей Артемьев – обратился к сотрудникам посольства с предложением информации в обмен на политическое убежище. Артемьев руководил небольшой компанией, разрабатывающей программное обеспечение. Заказы у них были в основном государственные. Фирма Артемьева разрабатывала боты для взлома компьютерных сетей. После того как ему третий раз запретили выехать на конференцию за рубеж, Артемьев понял, что его никогда не выпустят – он был слишком ценным кадром.
Он погиб четыре дня назад на одной из секретных квартир, был отравлен чем-то радиоактивным, скорее всего торием или полонием. Спецы из разведки провели предварительное расследование и определили чуть больше двадцати подозреваемых. Все они недавно были задержаны, но не больше чем через пару часов их придется отпустить, иначе разразится дипломатический скандал.
За это время нужно найти убийцу и заодно выяснить, кто же из посольских сдал расположение секретной квартиры, где прятался Артемьев. Конечно, на главного подозреваемого можно надавить, но если мы вдруг ошибемся, это плохо кончится.
Я не мастер допроса и даже не разведчик. Я ученый. Более того, я специалист в вычислительной биологии, который использует методы компьютерного моделирования для построения моделей биологических систем. Меня пригласили, чтобы я применил свой так называемый нетрадиционный подход.
– Мистер Коновалов, мне нужно будет взять несколько образцов, – говорю я, открывая чемоданчик.
– Вы – врач? – спрашивает он с легким акцентом.
– Просто техник, – я достаю несколько пробирок и ватные палочки. – Это займет лишь пару минут.
Я надеваю тонкие перчатки, поднимаюсь со своего места и подхожу к Коновалову. Он нервничает, но позволяет мне взять мазок из уха. То, что я при этом еще взял волосок, он не замечает.
– Ну, вот практически и все. Образец слюны – плюньте вот в эту пробирку – и мы закончим.
Он выполняет мою просьбу скорее в замешательстве, чем обеспокоенно. Если это он убийца, то прекрасно понимает, что взятые мной образцы ничего не скажут о контакте с радиоактивными изотопами.
Анализ, который я провожу на самом деле, ему не заметен. Даже три анализа, если быть точным. В соседней комнате специалисты уставились в мониторы видеонаблюдения и следят за происходящим. На один из мониторов выводится картинка с тепловизионной камеры, она определяет температуру тела подозреваемого. Система на основе миллиметрового радара, встроенная в стол, отслеживает движения и кожные реакции. Я помещаю образец слюны в пробирку с реактивом, закупориваю и встряхиваю.
– Ищете в моей ДНК следы обезьяны? – шутит Коновалов.
– Нет, следы йода.
Препараты с йодом применяют при лечении лучевой болезни, а те, кому предстоит работать с радиоактивными материалами, принимают их профилактически. Жидкость в пробирке становится синей, и я делаю пометку в блокноте, изо всех сил стараясь не обращать внимания на реакцию Коновалова. Затем убираю пробирку.
– Спасибо, мистер Коновалов.
Он поднимается со стула и направляется к двери.
– Извините, еще один момент.
Его рука уже на дверной ручке. На лице отражается напряженная работа мысли. Если он убийца, то сейчас скорее всего решает, не пора ли попытаться сбежать.
Я поднимаю пробирку, жидкость в ней теперь красная.
– Присядьте, пожалуйста.
Наш убийца не поведется на блеф, если заметит какие-то несостыковки, поэтому сейчас мне нужно быть предельно осторожным. Я достаю из чемоданчика другую пару перчаток, черных с серебристым отливом. Зрачки Коновалова сужаются. Интересно. Это перчатки радиационной защиты. Более того, они произведены в России и куплены мной специально для этого момента.