========== Часть 1 ==========
С казни адмирона Винчесто прошла неделя. Целая неделя, которая для Люцифера была сравнима с самой вечностью.
Школа уже не была прежней. Кроули, поджав свои дохлые крылья, искал себе более перспективную замену, неспособный больше удерживать власть и справляться с обезумевшими от злости и несправедливости демонами.
«Тёмная сторона» открыто бунтовала, и Люцифер стоял во главе бунта. Нет, он вовсе не скандировал вместе со всеми гневные тирады на школьном дворе. С присущими ему ленцой и напускной надменностью он подбрасывал дрова в огонь, не давая ему потухнуть, направлял толпу и с упоением наблюдал, как дрожат маленькие пушистые перышки на ангельских крыльях.
Все же, как бы ангелы ни били себя в грудь, утверждая, какие они «хорошие», справедливыми они никогда не были. А любая несправедливость имеет границы дозволенного, и ангелы ее переступили.
Но кроме жажды справедливости был у Люцифера свой эгоистичный интерес. Волнения между Раем и Адом отвлекали его внимание, а боль от потери адмирона (и от потери её) утихала. На ее место приходила густая и тягучая злость. Он делал все на автомате, намеренно ослеплял себя жаждой мщения, искусственно взращивал в себе мысли, которые лелеяли его гнев и вытесняли другие эмоции. Это помогало ему смириться со своей участью (и глубоким, бесконечным одиночеством).
Иногда, когда ему претили даже попытки достучаться до возомнивших себя пупами вселенной ангелов, он уходил в свое укромное место. На одном из небесных островов, заметно отличавшийся ото всех других каменистостью и непривлекательной суровостью, высилась Лунная гора. Так её называли потому, что именно над ее пикой на Небесах поднималась луна.
Поздними вечерами он прилетал сюда, зная, что никому, кроме него, это место больше неинтересно. Сначала просто сидел на каменистом выступе и смотрел перед собой на огромную луну, думал и иногда прыгал вниз, как можно дольше не раскрывая крылья, чтобы проверить, насколько долго его хватит, чтобы почувствовать хоть что-то. И однажды во время таких прыжков он обнаружил в каменистой стене отверстие, что быстро привлекло его внимание.
Движимый любопытством, он спустился туда и обнаружил там широкую пещеру со сводчатым высоким потолком. Её стены блестели в темноте, словно подсвеченные изнутри, а внизу почти все пространство занимало озеро. Тихое и спокойное, оно сияло неоново-голубым, словно бы где-то там, на самом дне, светилась сфера из чистого света. Только редкие капли, скатывающиеся со сталактитов, падали в жидкое зеркало и разводили круги на воде.
Как он выяснил потом, вода эта была целебной. После «общения» с отцом, он приходил сюда, окунался, и раны заживали гораздо быстрее, чем обычно.
Жаль только, что она не могла залечить его пустую и темную дыру в груди.
Он слышит хруст. Отчетливо. Громко. Словно бы он раздается прямо у него над ухом, прямо в его голове. С таким же оглушительным хрустом безвозвратно откололось что-то важное у него внутри.
Неотрывно глядя на воду, Люцифер расстегивал пуговицы на рубашке. Одну за другой. Голова болела. Она всегда болезненно пульсировала, когда он вспоминал этот момент.
Она упала. И когда это произошло, кровь резко отхлынула от её лица, сделав его прозрачно-белым. Наверное, Люцифер никогда не забудет то, как она лежала там, словно тряпичная кукла, как слеза текла по её виску, как по щеке из носа скатывалась тонкая красная струйка и как ощущал себя он. Однажды отец проткнул его плечо раскаленной кочергой и трижды повернул её внутри раны. Тогда Люцифер подумал, что ничего хуже родитель уже с ним не сделает, но оказалось, что раскаленная кочерга — это не больно. Больно — это Непризнанная, бездыханно лежащая в белом атласе своего платья.
Раздевшись, Люцифер вытянул руки и нырнул в воду вниз головой. Прохлада приятно охладила тело, но вихрь воспоминаний все еще горячо пульсировал в висках.
Сатана сунул руки в карманы, лениво осмотрел свою работу. Он вдруг вздохнул с легкой досадой, опустив уголки губ немного вниз.
— Жаль… Личико все же было чудное.
Он переступил через неё. Наступил грязной подошвой на идеально белое платье, и, если бы Люцифер не был так потерян и не бросил все силы на то, чтобы не взвыть, как раненый зверь, он обломал бы отцу рога. Ему бы хватило ярости и ненависти на это.
Вода успокаивала кожу. Люцифер закрыл глаза, вобрал побольше воздуха и снова ушел под воду. Под веками был выжжен её образ.
Мими рыдала в ладони, стоя с ним рядом. И Люцифер и сам был бы не прочь, но сил не осталось. Он рухнул на колени, пододвинулся к Вики и трясущимися руками приподнял ее голову.
— Вики, посмотри на меня, — потребовал он шепотом.
Она молчала.
Его руки были в ее крови. Он весь в ней. Весь перемазанный.
Люцифера трясло как в лихорадке. Ему казалось, что все его внутренности сжали в одном кулаке. Не помня себя, он горячо прижался к её лбу своим лбом. Она не отозвалась и на это, так послушно позволяла к себе прикасаться, но лучше бы она кричала на него, ругалась, просила не трогать как тогда, в её комнате, когда они…
Люцифер сложил крылья удобнее. Он раскрыл глаза и поплыл вниз, надеясь достать до самого дна. Преодолеть половину расстояния было несложно, но затем легкие его словно сжали в тиски. Они просили воздуха, но Люцифер игнорировал все слабости своего тела. Он хотел дотянуться и узнать, что там в конце.
Когда её вопль прорезал сухую, гнетущую тишину, Люцифер отнял от неё ладони и выпрямился, подумав, что он сходит с ума окончательно и бесповоротно. Но тут Мими то ли рассмеялась, то ли заплакала, и он понял, что дело не в том, что он лишился рассудка. Она вправду проснулась. Смотрела на него своими огромными голубыми глазищами, непонимающе хлопала ресницами, а у него нещадно тряслись руки. Он испустил преисполненный облегчения выдох, еще раз посмотрел на Уокер и подумал, что тоже готов придушить ее. Сам.
Но вместо этого, когда она попыталась встать, он обхватил её руками и прижал к груди. Сердце у него забилось о грудную клетку как рыба об лёд. Пальцы всё ещё были в её засохшей крови.
— Люцифер… — прошептала она, сжимая пальцами его рубашку.
Он слегка мотнул головой, зажмурился. Запах её душистых волос был смешан со стальным запахом крови. Эти металлические нотки были похожи на крошечные осколки стекла в стакане с виски. Вдыхать этот запах было и пьяняще приятно, и невыносимо больно.
Он прижал её ближе, одними губами коснулся щеки, обжег кожу у носа и быстро, едва-едва дотрагиваясь, коснулся её губ. И он хотел было ещё. Даже почти потянулся, чтобы поцеловать её ещё раз, но громкий хруст снова послышался в его голове.
Он отпрянул от неё как от огня.
Нет.
Чего-то подобного во второй раз он не переживет. Хотя даже это было не столь важно. Куда важнее было то, что второго раза уже точно не переживет она.