— Такое впечатление, что ты провела здесь больше двух дней, — заметил я.
— Я здесь выросла, — улыбнувшись, ответила Диана. — И вернулась обратно два дня назад.
Вот это было неожиданно! Хотя почему нет? Комплекс большой, здесь наверняка живут семьями.
— Ого! — вырвалось у меня. — И… как оно?
— Да нормально! Только лета не хватало. И настоящего моря, а не бассейна. Родителей отпускали раз в три года, под строгим надзором в Сочи. И это были лучшие дни в моей жизни!
Я почувствовал, как пол кабины плавно надавил на стопы. Мы поехали наверх. Уши немного заложило, как в скоростном лифте в небоскрёбе.
— Родители рассказывали, что в девяностые тут было… сложно. Но как-то справились, — продолжала моя спутница.
— Деньги перестали платить? — спросил я.
— Нет, не совсем… — она чуть нахмурилась, видимо, решая про себя, стоит ли рассказывать дальше. — После смены власти учёный совет объекта принял решение не информировать о программе новое политическое руководство страны. Такая возможность была. Начали искать, где брать финансирование. И нашли. Красноярский край — земля богатая. Эпоха дикого капитализма, все дела. Так что не всё разворовывалось в то время. Кое-что шло на благое дело.
— Вот как… — дипломатично ответил я.
— Да. И так продолжалось до начала нулевых. Потом наша программа и финансирование было восстановлено в полном объёме, на государственном уровне. Я родилась в благополучное время, уже вовсю шли эксперименты по фиксации метрики четырёхмерного пространства…
Лифт бесшумно остановился и распахнул двери. Снаружи было совершенно тёмное помещение.
— Ну же, не бойся, — улыбнулась Диана, увидев моё замешательство.
— Я и не боюсь, — ответил я, пожав плечами. — Но почему темно-то?
— Сейчас поймёшь… пойдём!
Она взяла меня за руку, и мы вышли из кабины. Двери тут же закрылись, стало совсем темно.
— Пойдём, — сказала Диана и потянула меня за собой.
Стараясь запоминать направление шагов, я двинулся следом.
Через два поворота стало светлее. Наконец, мы вышли в большой зал. Потолок и стены были каменные, видимо, естественная скальная порода. На полу качественный паркет. Противоположной от входа стены не было, её место занимало огромное панорамное окно, выходящее на скалы и серебрящийся в звёздном свете снег.
Здесь было очень красиво. Особенно остро ощущался уют тёплого помещения на контрасте с брутальным холодом, в котором, казалось, не было место ничему живому.
— Ну как тебе? — спросила Диана.
— Здорово! — искренне ответил я.
— Здесь нет искусственного освещения. И вообще никаких электроприборов. Запрещено по соображениям конспирации и безопасности. Окно снаружи прикрывает пассивный голографический экран, имитирующий скалу. Ни один спутник или даже дрон его не засечёт. Не говоря о случайных туристах в долине. Мы с другими ребятами из школы любили забираться сюда и болтать о всяком… никакого родительского контроля!
Я посмотрел в её большие глаза, на дне которых отражались искорки звёзд.
«Значит, нас нельзя подслушать. Что же такого ты мне хочешь сказать?» — гадал я, но решился не форсировать события прямыми вопросами. Пускай делает так, как ей комфортно. Иначе можно спугнуть.
— Почему ты занялась плаванием? — спросил я, чтобы заполнить затянувшуюся паузу. Нет лучшего способа завоевать доверие человека, чем показать свой интерес к его жизни.
— О, это долгая история! — смутилась Диана. — Но в целом, наверно, из-за юношеского протеста. Хотелось доказать всему миру, что моя будущая жизнь совсем не предопределена, как считали родители. Они, конечно же, хотели, чтобы я стала физиком.
— Что ж, так поступают многие, — кивнул я, мысленно зафиксировав, что она говорит о родителях в прошедшем времени. — Но реально получается у единиц. Ты действительно такая способная или просто везучая?
Моя спутница рассмеялась.
— Наверно, и то и другое понемногу.
— Родители, наверно, гордятся тобой, — сказал я.
— Гордились бы, — ответила Диана. — Они погибли несколько лет назад.
Она подошла к окну. Протянула руку, будто намереваясь дотронуться до стекла, но остановила её в паре сантиметров от препятствия.
— Мне очень жаль… — сказал я.
— Тогда не смогли просчитать все последствия попыток сформировать четырёхмерную гетероструктуру внутри гравитационного колодца Земли, — продолжала она. — Первые эксперименты проводились ещё без Васи. Просто на основе моделей, сгенерированных примитивной версией квантового компьютера… в то время популярной была идея, что мы сможем пробить дорогу к звёздам прямо отсюда, из этих скал и снегов. Однако реальность оказалась сложнее. Теперь мы знаем, что такие опыты можно проводить только в точке Лагранжа.