На континенте, где жили люди, теперь росло одно-единственное дерево, смоковница. Оно стало править лесом, а затем превратилось в сам этот лес. Оно покорило пустыни, и горы, и болота. Оно заполонило весь континент своими строительными мостками. Лишь перед самыми широкими реками и у границ моря, где его атаковали смертельно опасные водоросли, дерево отступало.
И у грани, отделявшей день от ночи, где все живое погибало, где царил вечный мрак, — там дерево тоже остановилось.
Теперь женщины взбирались очень медленно, опасаясь нападения и других тигров, которые могли прятаться поблизости. Повсюду играли всплески цвета — цвели растения, обосновавшиеся прямо на дереве, свисавшие с длинных стеблей или свободно парящие. Цвели лианы и грибы. Сквозь плотное кружево зелени сновали дамблеры. По мере подъема воздух становился все свежее, а цвет — все неистовей: лазурь и пурпур, желтизна и фиолет — чудесно окрашенные ловушки и западни, созданные природой.
Мокрогуб окрасил ствол багряными струйками смолы. Несколько иглоклыков, доказав всю немощь растительного разума, подкрались к самым крупным каплям, сделали по выпаду и погибли. Лили-Йо и Флор прошли по другой, чистой стороне ствола.
Встретив побеги саблелиста, они также отступили, чтобы взобраться в другом месте.
Множество фантастических растительных форм обитало здесь; одни походили на птиц, другие — на бабочек. То и дело к ним протягивались плети и лапы, спеша оборвать их полет.
— Смотри! — шепнула Флор. Она указывала куда-то прямо над головой.
В этом месте кора дерева имела едва заметный изъян, причем одна из створок проема тихонько шевелилась. Вытянув руку с зажатой в ней палкой, Флор приподнялась, чтобы коснуться прорези концом орудия. Затем сунула палку прямо в дыру.
Кора с одной стороны разреза широко распахнулась, открывая жуткую бледную пасть. Здесь въелась в дерево и спряталась в образовавшемся дупле здоровая живоустрица. Быстрым движением Флор впихнула конец своей палки в западню. Челюсти привычно захлопнулись, и, поддерживаемая Лили-Йо, Флор надавила на них всем своим весом. Захваченная врасплох живоустрица пробкой вылетела из дупла.
Открыв от неожиданности пасть, она описала в воздухе широкую дугу. Пролетавший мимо лучекрыл подхватил ее без всякого труда.
Лили-Йо и Флор продолжали восхождение.
Верхушки сами по себе были странным миром, растительным царством во всей его экзотической красе.
Если смоковница правила лесом, даже была этим лесом, то Верхушками заправляли ползуны. Именно они сформировали ставший обыденным пейзаж Верхушек. Им принадлежали гигантские паутины, протянутые буквально повсюду, им принадлежали гнезда, выстроенные на вершинах дерева.
Когда ползуны покидали гнезда, там начинали строительство другие существа, вырастали новые растения, возносившие свои яркие краски до самого неба. Строительный мусор и испражнения превращали эти гнезда в твердые платформы. Здесь и росли кусты огнежога, которые Лили-Йо искала ради души Клат.
Подтягиваясь на руках и помогая себе ногами, две женщины забрались на одну из таких платформ и, укрывшись от грозящих с неба опасностей под широким листом, присели передохнуть. Царившую на Верхушках жару трудно было переносить даже в тени. Над головой, парализуя половину небесного свода, пылало огромное солнце. Оно горело без устали, всегда недвижно висящее в одной и той же небесной точке, и так оно будет гореть до того самого дня — уже не столь необозримо далекого, — когда выжжет наконец себя дотла.
Здесь, на Верхушках, положившись на это вечно пылавшее солнце в выборе средства защиты, огнежог возвышался над другими привязанными к месту растениями. Чувствительные корни уже предупредили его о присутствии поблизости незваных гостей. Лили-Йо и Флор видели, как по зелени над их головами прополз кружок света; он пересек поверхность листа из конца в конец и остановился, сузился. Лист задымился, потемнел и вспыхнул живым огнем. Сфокусировав на пришельцах одну из своих коробочек, растение напало на них, вооруженное страшным оружием — пламенем.