После пары недель использования настоек и лекарств я понял, что сны никуда не уходят, а вот на тренировках я тупею. Душ по утрам не помогал. Релаксация перед сном — тем более, да я с ней и не умел обращаться. Попытки представлять кого-нибудь, на кого у меня никогда бы не встал, тоже не привели ровным счётом ни к чему.
И я сдался.
В конце концов, ласковый и настойчивый Гаррет, прижимавшийся ко мне со спины, Гаррет, трогавший меня точно так, как ему хотелось и точно так, как было нужно мне, тёплый-претёплый Гаррет, случайной лаской теревшийся сосками о мои лопатки, Гаррет, чуть кусавший меня за ухо, Гаррет, твердящий рефреном моё имя — это всё было не только не плохо, но даже и невыносимо, демонски хорошо.
…После своего Истязания Бетани буквально приползла ко мне в комнату, прошипев, что класть она хотела на все правила, а поспать хочет на моей груди. Тем более, что ехать на Испытание нам завтра вместе.
В ту ночь я понял, что если мне и не хотелось снов про Гаррета, надо было, как в детстве, спать с Бет в одной кровати. Видимо, моё либидо её стеснялось. Неудивительно.
А потом — Разрыв, Испытание, Бастион. Первый, конечно.
И Гаррет, который взял нас в оборот, едва мы успели разобраться с бумажной волокитой.
— Я вас ждал, — сказал он. — Чтоб окончательно сколотить себе группу. Мне как раз не хватало бойца-автоматчика и мага-хилера.
Я был на него обречён.
И будь кто-нибудь из нас проклят, если мне это не нравилось.
***
Я до сих пор не знаю, давно ли он сам меня хотел. До сих пор не уверен в том, когда он разгадал моё желание за всем тем, как я на него огрызался. Не знаю. И знать не хочу, наверное.
Он просто заявился ко мне в комнату — ночью — забрался под одеяло и скользнул рукой под футболку.
Если я пытался спать до того момента, то после…
Это я думал, что во снах у меня — именно так, как надо? Как же я ошибался.
Меня прошило судорогой, и я привалился к нему спиной, перехватил руку и вдруг растерялся. Я понятия не имел, что делать дальше. Нет, опыт у меня был.
Но это же Гаррет.
А когда я рядом с ним терялся, то злился. Закономерно.
Поэтому с губ сорвалось:
— Чего тебе надо?
— Тебя, — спокойно отозвался старший, вжимаясь лицом мне в затылок. — Мне уже очень давно надо тебя. А тебе — меня, правда ведь?
Руку-то он, конечно, сразу выдернул. И теперь его пальцы лениво блуждали по моему животу, а я жался к его груди, пытался зачем-то контролировать срывавшееся дыхание и дрожал, как колдующий демон Отчаяния.
Гаррет чуть оттянул резинку моих трусов, и я что-то всхлипнул-простонал в подушку. Кажется, его имя.
В тот раз теплом и силой от него просто фонило. Так, что я купался и тонул — в этом тепле, силе, в прикосновениях Гаррета, в его дыхании, в нём.
На поверхность не хотелось.
— Ну что, Карви? — выдохнул он мне в ухо, старательно касаясь его губами. — Ты ведь и сам давно дрочишь на мой светлый образ, нет? Может, пропустим ту часть, где ты будешь брыкаться и для приличия орать, что это неправильно? А, братик?
Последнее слово он произнёс с лёгким нажимом, до того пошлым, что я наконец-то не сдержал стона. И недвусмысленно вжался в Гаррета задницей.
Я даже не был уверен, чего мне больше хотелось: чтобы он отымел меня, вдалбливая в кровать, уткнув лицом в подушку, или отсосать ему, выдохнуть, и чтобы он уже потом меня отымел… не знаю. Просто хотелось. Просто моему желанию и искушению позавидовали бы одноимённые демонессы.
— Пропустим, — выдохнул я, ловя его руку и поднося к губам. Лизнул пальцы, словно на пробу — они пахли чуть горелым деревом и опалённым металлом, и я чуть не задохнулся от всего спектра ощущений, которые вызвал один запах его кожи и его магии. — Я, вообще-то, и не собирался. Я далеко не такой правильный, как ты думаешь.
Дальше я ничего сказать не успел — Гаррет резко перевернул меня на спину и впился в мои губы.
И я растёкся окончательно. И вообще не имело значения ничего: ни мой куцый опыт, ни то, что и целоваться-то я толком не умел: старший компенсировал мои неумения с лихвой. Поэтому я малодушно махнул на всё рукой и растворился. Во всём, что он только-только начинал вытворять.
Майку на мне он порвал. Вцепился в плечи, скользнул вниз, щекотнув бородой по груди, обнял губами сосок, коснулся языком. И поднял руку от плеча, с силой провёл по моей щеке, а потом заткнул мне рот ладонью.
Я протестующе застонал, но он только надавил сильнее. И тогда я кое-как разомкнул губы и лизнул его кожу. Раз, другой, третий, пока я не услышал рык откуда-то снизу, пока Гаррет рывком не убрал руку, пока не приподнял меня, сдёргивая с меня обрывок майки, пока не обхватил одной рукой за талию, пока не стянул мои трусы.
Мир взрывался каждую секунду, и как-то абсолютно забылось, что первая стадия взрыва мира на самом деле случилась много лет назад.
— Вы-е-би ме-ня, — отчеканил я Гаррету в лицо — он как раз снова надо мной навис. — Ну?
И зажмурился от кайфа, пришедшего в ответ на его сорвавшееся в хламину дыхание.
А ещё захлестнула досада из-за того, что он до сих пор был одет. Поэтому я решительно потянул к нему руки, но, конечно, не тут-то было: он их перехватил и прижал запястьями к изголовью койки.
— Кто тебе сказал, — выдохнул Гаррет мне в ухо, — что я и сейчас не буду устанавливать правила, а, Карви?
Я закрыл глаза и опять застонал — после слов он принялся мне ухо вылизывать.
— Ну пожалуйста, — я захныкал, дёрнул было руками — безрезультатно, конечно — и повернул голову, уходя от прикосновений его языка, только чтобы заменить их на другие — вдоль линии волос на затылке, вдоль позвоночника, к плечу, по шее — и вскрикнул, когда наглое и настойчивое вылизывание сменилось резким укусом куда-то между плечом и шеей. — Гаррет, пожалуйста…
— Моё, — прорычал он, в лёгкую повернув меня на бок, к себе спиной, и жёстко обхватывая ладонью мой член. Кажется, он меня вовсе не слышал. А я… а что я, а я от одного этого сказанного им слова чуть не кончил в вовремя подставленную ладонь.
— Ещё, — хотелось выдохнуть требовательно, но я мог только скулить. У братца были, безусловно, умелые руки. И язык. И рот.
— Чего «ещё»? — хмыкнул он над ухом, притискивая меня к себе, упираясь членом мне в ягодицы, и я бессильно зарычал сквозь скулёж: на нём ещё и штаны какие-то мягкие были, а мне безумно хотелось, чтоб кожей к коже. — Чего «ещё»-то?
Да чтоб я знал!
— Укуси, — всхлипнулось первое, что пришло в голову. Я понятия не имел, чего хотел конкретно. Пожалуй, всего и сразу.
— Нравится, значит…
Столько предвкушения и алчности я в его голосе никогда не слышал. Впору было испугаться, наверное. Но как я мог его бояться…
Второй укус он влепил прямо в основание шеи. Третий — симметрично первому. Стиснул мой член у основания, другой рукой крепко прижал меня к себе за бёдра, не давая тереться об него.
Он долго ещё меня мучил, заставил всего извертеться, ломал каждую мою попытку толкнуться в кольцо его пальцев, прижимался, вдыхал мой запах — с каким-то непонятным горячим отчаянием — и ласкал и кусал так, что в тот момент, когда Гаррет вставил в меня, наконец, хотя бы палец, я уже был не очень уверен, в каком я мире, и где моё сознание.