В советское время поступили более рационально! Оно и понятно! Насколько неразумно в одном роддоме содержать фактически два, из которых один всегда пустует! Зато с подачи прессы наша страна тогда гордилась невиданными достижениями в области перинатальной медицины. И люди этому верили! Как же иначе, если никто не оспаривал?
Но вернёмся к Алексею. Убежденный в естественности родов, он лишь ждал, ждал и ждал, когда же в их семье свершится долгожданное чудо природы. И пребывал в каком-то пристукнутом состоянии, смутно подозревая, что роды Людмилы проходят как-то неправильно. Это сильно тревожило, но Алексей по-прежнему лишь ждал, метался, пугался своих назойливых и самых страшных мыслей, дурных предчувствий, каждого появления в вестибюле безразличного к нему персонала, и опять ждал, ждал…
Он верил в природу! Верил в готовность жены рожать – ведь это уже второй раз! Верил в медиков. А им, как выяснилось позже, всё происходившее было не только привычно, но и безразлично. Потому до поры они ничего не предпринимали, чтобы не связывать подходящую к концу смену с очень трудной роженицей – пусть она достанется коллегам! И они действительно ничего не делали до тех самых пор, пока на своё дежурство не заступил сравнительно молодой, но энергичный врач Лурье. Он-то и спас положение. Едва появившись, так всех закрутил, что персонал по этажам и коридорам стал не бегать, а летать:
– Вы что? Совсем от безделья обалдели! Почему она до сих пор не родила? – гремел повсюду его злой голос. – Вы собрались здесь, чтобы потерять роженицу и ребёнка? Ведь давно воды отошли! Точно обалдели! Всех под суд отдам, если что… Немедленно на стол! Готовьте кесарево… Черт вас всех на мою голову! Где кислород? Вы сантехники, а не медики! Это чьи анализы вы мне подсовываете? Это же Петровой анализы! Всё перепутали! Никакой совести! Почему до сих пор…
На одиннадцатый день счастливый Алексей, так и не понявший сути происходившего, забрал домой и жену, и сына Ванюшку, потянувшего при рождении на четыре шестьсот. И началась в семье другая жизнь. Сменились приоритеты. Изменился распорядок дня.
Постепенно существование семьи входило в иную колею, рассчитанную и на маленького человечка, занимавшего всё внимание семьи.
А через месяц небольшой городок потрясла новость – Лурье арестовали.
Оказалось, что из соседнего города Гусев ночью к Лурье примчались обезумевшие от горя родители некой школьницы. Они умоляли спасти погибающую дочь доктора, ставшего широко известным благодаря реальным успехам в самых трудных гинекологических операциях и незабвенному женскому телеграфу. Дочь, школьница восьмого класса, тайно от родителей решилась на аборт у какой-то бабки. И лишь когда возникло обширное кровотечение, и делать что-то оказалось поздно, о беде узнали и подключились родители девочки. Лурье они как-то уговорили, но спасти девочку и он не смог. Было слишком поздно.
Когда в Черняховске над Лурье проходил суд, женщины, многим из которых он спас когда-то и погибавших детей, и их собственную жизнь, весьма активно требовали освобождения врача от ответственности, часами дружно выстаивая перед зданием суда. Но когда же наши власти прислушивались к мнению населения? Лурье получил огромный срок, будто он сам и стал инициатором подпольной криминальной операции.
Вина на нем, конечно же, была! Это – бесспорно! Если бы в интересах умолявших его родителей он не продолжил скрывать от всех уже произошедшее… Если бы успел привезти девочку в свою операционную и сделать всё официально… Если бы не взял какие-то деньги от родителей, то приговор был бы другим. Но всё сложилось наихудшим образом…
Глава 2
Пришли первые дни декабря. Главной проблемой для всех остались жуткие морозы. Не имея иных возможностей, люди стали как-то не только приспосабливаться, но даже привыкать.
Печное отопление в старой немецкой квартире Алексея, ранее сильно осложнявшее жизнь, осложняло ее и теперь, и всё-таки спасало, поскольку позволяло поддерживать температуру, приемлемую для младенца. Может, и не стоит вспоминать неприятное прошлое, но для красивой и весьма прожорливой кафельной печи уголь, заготовленный с осени, Алексею приходилось таскать в вёдрах из подполья на третий этаж. И без того обеденное время не велико, а тут еще попутная тренировка всякий раз. Да было бы, что таскать, а то ведь запасы, не рассчитанные на сильные морозы, стремительно истощались. И «помог» кто-то, как у нас говорят! Будь ему неладно!