— Но он же сыщик… — объявил Макс.
Сонечка пожала плечами:
— Ну и что? Замечательная профессия, интересная… И нужная, между прочим.
— Я к нему обратился, — брякнул вдруг Макс, — мне нужно найти одного человека… Так он сказал, что уже ее ищет. Сейчас он за вами ведь приходил? Не ко мне? — забеспокоился он.
— Не к вам, успокойтесь, он бы сказал… — ответила чуть раздраженно Сонечка, она почти по-прежнему ненавидела этого упорного сопляка. — А почему вы сказали «ее»? Вы разыскиваете даму? За этим приехали?
— Да, — ответил Макс. — Одну… преступницу.
— Как интересно! — воскликнула Сонечка. — И Касьян тоже ее ищет? Что же она сотворила?
— Она — почти убийца. Вот, — показал он на свое лицо, — это она меня порезала. — Мало, подумала Сонечка, мало порезала. — Если бы случайно ко мне парень не зашел — все. Ночь была, все уже спали…
— Вероятно, она была… вашей близкой подружкой?..
— Нет! — крикнул Макс. — Никогда!
— Что с вами? — фальшиво испугалась Сонечка.
Макс повесил голову:
— Простите… Просто я представил, что это так… и мне стало неприятно.
— Неприятно? Отчего же? — допытывалась она.
— Вы не знаете… Она была злобная уродина! В меня влюбилась! Я не мог ее терпеть! Она такая страшная и нехорошая! Вы и представить себе не можете! Мою сестру, дуру Гульку, так захомутала… Сонька эта очень умная и хитрая… Такое сотворила!..
Макс уже не мог остановиться.
— Переоделась в красавицу… — он замолчал, понимая, что эта прекрасная девушка умрет со скуки от какой-то допотопной истории!..
Надо как-то быстро и интересно закончить, не то Зина уйдет!
— В общем, я вам все описывать не буду. Она меня подставила, порезала и сбежала в Москву. Прислала своей матери письмо. Я узнал, где она, и приехал, чтобы найти ее… А оказалось, ее вообще ищут… Почему, я, правда, не знаю.
— Так нельзя, Макс, это неблагородно… Преследовать бедную девушку за то, что она была в вас влюблена… — наставительно заговорила Сонечка.
— Она же хотела меня убить! — снова вскинулся Макс.
— Тише, тише, а то Касьян подумает, что мы с вами деремся! — Она засмеялась, но сразу стала серьезной.
— Скажите, а что вы с ней собираетесь сделать, как только найдете?
Макс молчал. Он сам толком не знал… Наверное, сдаст Касьяну, и пусть ее осудят и засадят в тюрьму.
— Ну? — подхлестнула его Зина.
— Не знаю… Сначала мне хотелось тоже ее порезать…
— Зачем же ее резать, если она и так уродина? И на нее без отвращения не взглянешь? — резонно возразила Сонечка.
— Сдам ее сыщику, этому Касьяну, и пусть что хотят, то с ней и делают. Мне бы хотелось посмотреть на нее и в… — он хотел сказать: и в рожу поганую плюнуть, но постеснялся.
— И в рожу ей плюнуть, так? — будто прочла его мысли Сонечка.
Ей вдруг смертельно надоела эта игра с Максом, тупым и злобным. Господи, что она в нем нашла? Хотя тогда она была крошкой-малюткой по сравнению с теперешней Соней-Зиной…
Надо заканчивать эти пляски тем эффектным жестом, о котором она давно думала. Хотя это ее уже не интересовало, но история должна получить завершение.
— Макс, вы меня разочаровали, — сказала Сонечка холодно. — Вы мне казались добрым и понимающим… Тихо, тихо, — остановила она вскочившего побледневшего юношу, — я ваши шрамы видела. И в них вините только себя.
Она зорко посмотрела на него. Макс, опустив голову, крепко сжал кулаки.
— Повторяю: виноват ты сам, — она отбросила «вы» — еще чего! — Ты запрещал сестре дружить с ней. Почему? Только из-за того, что судьба так распорядилась и дала ей именно такое лицо? Но она прежде всего человек! А какой? Ты не знаешь и не узнаешь никогда! Она любила и тебя, и твою сестру, которая ответила ей дружбой, потому что была невинна и добра! А ты… ты как был тупицей, так и остался! — Макс встал. Лицо его было мрачным и злым.
«…Та-ак, — подумала она, — сейчас он меня ударит! Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет. Сейчас ему сказать или еще поерзать?..»
Сонечка задумалась.
Макс не дал ей времени на раздумья, зашипев:
— Почему вы ее защищаете? Вы же не знаете, как было! Вы не верите мне, вы на стороне какой-то девки, которая меня чуть не убила? — Внимательно посмотрев на нее, он вдруг сказал уверенно: — Вы меня ненавидите. За что? Что я вам сделал? Я люблю вас, Зина, и буду вечно любить… — Не справившись с волнением, Макс упал перед ней на колени и разрыдался.
Эта сцена ее тяготила.
— Ну-ну, — сказала она, чуть дотронувшись до его жестких густых волос (если бы это случилось тогда! Жизнь ее была бы другой), — не надо плакать, ничего не изменишь. Я тебя вовсе не ненавижу… А любовь твоя пройдет, как детское заболевание, корь например. Думаю, что и твоя уродина забыла о тебе думать. Она ведь стала натурщицей, и ее все нарасхват… Говорят, ее полюбил один очень известный художник, именно в ее облике уродки… Тебя это не удивляет?