Кирилл расхохотался. Сонечка, чтобы доказать свое бесстрашие и сообразительность, села, как примадонна из захудалого варьете: рука в бок, голова задрана и нога на ногу…
Его смех окончательно помог ей избавиться от смущения.
— Ну, так-то не надо. Просто сидите, — сказал он сквозь смех и кинул ей яблоко. — Вот, ешьте яблоко или смотрите на него… Лучше ешьте.
Прекрасный аромат заставил Сонечку забыть обо всем, а Кирилл меж тем смотрел на нее, прикрывая то один глаз, то другой, потом сделал из бумажной трубочки подзорную трубу.
Было нисколько не страшно! Все-таки она очень глупая! Кирилл смотрел довольно долго, только один раз сказал:
— Встаньте, повернитесь, еще раз…
Получилось, что он осмотрел ее со всех сторон, но это уже не мешало ей думать, дремать — так расслабило ее мартини.
Потом он велел сесть.
— Можете греться, накиньте плед, я возьму кое-что…
Кирилл, прикрепив большой лист плотной бумаги к мольберту, начал что-то набрасывать углем, быстро взглядывая на нее, а то и вовсе не глядя…
Соня поняла, что существует для него именно как натура, а не живой конкретный человек, ей стало обидно.
В ее размышления ворвался его требовательный голос:
— Сонечка, снимите парик.
…Как? Но она не может его снять! У нее такие ужасные волосы! Ей нечем было их вымыть!..
— Сонечка, ну, что вы застряли? — сердито спросил он.
Она посмотрела на него и прошептала:
— Я не могу…
— Он у вас что, приклеен? Снимайте, он мне не нужен.
Но Соня заупрямилась.
— Не буду. У меня грязные волосы… — наконец призналась она.
Кирилл рассмеялся ей в лицо.
— Мне совершенно безразлично, грязные у вас волосы или нет. Мне нужны живые волосы, а не эти нитки смотанные, понятно? Снимайте, — сказал он строго, отсмеявшись, — давно меня так никто не веселил. Уже только за это вам надо платить.
Соня опять расстроилась и, чуть не заплакав, стащила с головы парик.
Кирилл протянул ей расческу и маленькое зеркальце. Она кое-как расчесала жирные тощие пряди.
— Замечательно, — с удовлетворением осматривал ее Кирилл, словно под париком оказались золотые кудри до пояса…
Так у нее же есть еще один парик! Может, тот ему понравится? Он и качеством лучше…
Но Кирилл прочел ей нотацию по поводу того, что хорошо только то, что естественно.
Соня слушала, думая, что ему, такому красивому, легко так говорить, а что делать ей, уродливой?..
И вдруг она это ему выпалила. Впервые в жизни публично признав собственное уродство. Кирилл сморщился, как от боли.
— Люди, люди, семя злое и дурное… Это я не о вас. Вы еще чисты… Кто вам сказал, что вы дурнушка? Какие-нибудь дяди или тети? Или друзья и подружки? Вы просто не укладываетесь в обычные обывательские понятия о красоте. В своем роде вы — красавица, понятно вам? Так и держитесь. И все будут думать так же… На людей, глупых в основе своей, это действует, как красное на быка. Вот попомните мои слова! Короче, хватит! Надо работать, а вечером мы с вами обо всем потолкуем, идет? А, Сонечка?
Он подошел к ней, поднял ее голову за подбородок, и ткнулся носом в ее нос.
— Голову выше!
Соня очень устала за эти два часа, а Кириллу показалось, что он сделал совсем мало.
Она подумала, что пятьдесят тысяч не так уж и много за такую работу. Она вроде бы ничего не делала, сидела… Но нельзя ни отвлечься, ни двинуться, ни переменить позу.
Иногда Кирилл разрешал ей отдохнуть, а сам что-то набрасывал на листе.
Листов он поменял три, сказав, что завтра поставит холст.
Когда художник объявил о конце работы, Сонечка уже доходила. Болели шея и спина, кружилась голова и вообще ей было плохо, не по себе. Однако наготы своей она бояться перестала.
Она теперь относилась к ней, как и художник, — равнодушно, не заостряясь.
Они пообедали вместе. Он сварил вкусный суп из пакета, пожарил рыбные котлетки из коробки, тоже очень вкусные.
Дома мама никогда не покупала ничего «иностранного» — все готовилось из продуктов, купленных на рынке, в крайнем случае — в магазине… А тут все быстро и вкусно! Особенно после пельменей Зофьи. Соня их никогда не забудет.
После обеда пили кофе.
При мастерской имелась небольшая, скромно обставленная комната: красивый стол, на толстой львиной лапе, атласный диванчик с круглой спинкой, три стула и шкаф во всю стену — все старинное.
Кирилл сказал, что здесь она будет жить.
— Ну а теперь поболтаем, — произнес Кирилл, уютно устроившись на диване. Сонечка сидела напротив, на стуле.
Он посмотрел на нее с улыбкой:
— Можешь сесть на диван, не укушу и приставать не стану.