Коляй возил старателям лес. Старательских артелей при поселке числилось немного, но разбросаны они были далеко от трассы. По зимнику добираться до них приходилось долго. Да пока бревна стащут, да чайку попьешь, да попросят в поселок какую-нибудь железяку в ремонт отвезти — в бокс под погрузку встать надо, в общем на рейс порой не одни сутки уходят.
Дело клонилось к вечеру, и завязывался туман — это значит, за сорок перевалило. Коляй ехал и вспоминал повариху старателей Клаву. Такая, чуть что, так тебя шуранет, не обрадуешься. Сахару на стол она, правда, всегда наваливала сколько хочешь.
Постепенно он подкидывал газу — чем сильнее мороз, тем лучше колеса с дорогой слепляются. Дома, правда, никто его не ждал, наверняка мать у соседки торчала, и он уже пожалел, что не остался ночевать на стане. Потом вспомнил, что к Ваське-якуту можно сходить — с ним, чертом, не соскучишься.
На трассе не было таких колдобин и ямин, как на зимнике, но Коляй сбросил газ: впереди по склону сопки шел закрытый поворот. Как оказалось, он поступил предусмотрительно — сразу за поворотом стояла груженая машина задним бортом к нему. Коляй медленно поравнялся с ней, гуднул, чтобы из-за капота никто не выскочил. Дальше за машиной горел маленький костерок, над ним склонился человек — грел руки.
Место было пустынное, транспорт ходил редко, поэтому Коляй поставил свой «зилок» на ручник и вылез из кабины. Груз в кузове лежал странный — серебристые алюминиевые плиты, таких Коляй не видел ни у старателей, ни у геологов.
— Здорово, земляк, — сказал Коляй. — Искра в баллон ушла?
— Ушла, собака, — ответил шофер, он был постарше Коляя, но еще молодой. — Футорка выскочила.
Коляй предложил:
— Подброшу до поселка, чего мерзнуть. Утром насветле наладишь…
— Нет, — сказал парень, — спешу. — Он кивнул на плиты: — В Синегорье их еще с лета ждут.
Они поговорили, Коляй вытащил гаечный ключ, потом подумал и сбросил с кузова старую покрышку, припасенную на такой же случай.
— Зажги, — сказал он парню, — ветошки-то, на ночь не напасешься. И под задний мост подкладывай, а то застынет.
Снег с деревьев уже осыпался, и снизу на ветках проглядывала чернеца — дело шло к весне. Но мало ли что… Колымская погода десять раз на дню меняется, туман-то все гуще.
Коляй посидел у костра, еще раз убедился, что парень один справится, взял на прощанье пяток сигарет, с фильтром и поехал дальше, раздумывая над новостью. Алюминиевые плиты предназначались для сборных вагончиков, и перевозили их с барж, которые еще летом засели на мели возле Усть-Среднекана. А туда они пришли водой из самого Зеленого Мыса. Серьезное, видать, дело в Синегорье разворачивалось, коль с другого конца страны грузы идут.
…Тот год был очень памятен для Коляя. Весной, когда сопки стали рябыми и с дорог под откос свесились черные от грязи сосульки, его в угол гаража позвал дядя Егор.
— Улетаю в теплые края, — сообщил он. — Что было, так я искупил. Чего на мерзлоте буду кости ломать?
Они посидели, поговорили о женщинах, о домике, который дядя Егор присмотрел в родных местах, о надежности старых добрых «Захаров» — ЗИЛов-150. Потом дядя Егор сказал:
— Андреевну, родную мать твою, я очень уважаю. И тебя знаю вот с таких пор. Хочу свою мудрость передать напоследок. Ты думаешь, почему у меня больше всех зарплата выходила?
В гараже числилось три машины: «Захар» Коляя, ЗИЛ-157 дяди Егора и легковой «газон» Лехи-косого. Когда работаешь на повременке, хочешь не хочешь, а к рейсу часок лишний припишешь. Они с Лехой удивлялись дяде Егору, когда он говорил: «Мне лишнего не надо» — и даже срезал себе время работы. Оказывается, так в перерасчете на горючее и тонна-километры у него выходила большая экономия. А за нее начислялась премия. Жертвовал копейками, а получал рубли, — вот как по-умному-то.
Много чего рассказал дядя Егор, что полагается знать настоящему шоферу. Еще раз понял Коляй: курица без мозгов и та к себе гребет, А если к делу с мозгами подойти — что ты… Только не успел он применить эту науку.
Летом случилась авария, и, когда Коляй вспоминал ее, хотелось материть всех людей на свете. Пролежал он в больнице до осени. А вернувшись из райцентра в поселок, узнал, что Ваську-якута забрали в армию. Пришлось ему в эту осень охотиться одному.
И все с той поры пошло наперекосяк и в работе, и в жизни. Зимой открылась язва у завгара Дерюгина, и он с семьей уехал на материк. На его место долго не могли никого подобрать — должность хоть и денежная, да без хорошего жилья кто на нее из райцентра поедет? Поставили все же одного слесаря из мастерской, стал он завгаром. А тут как раз новая машина пришла, которую ждали несколько лет — ЗИЛ в северном исполнении. За баранку сел Леха-косой.