Сегодня запланированные убийства с целью завладения имуществом никого не удивляют. На Северном Кавказе банда, возглавляемая неким Сажиным, совершила около 20 таких убийств. В этот ряд можно поставить убийство ветерана войны вице-адмирала Холостякова и его жены. А как назвать заранее запланированное убийство известной кинозвезды Зои Федоровой?
Жестокость и злоба вперемежку с наживой и алчностью — вот черты, присущие сегодняшнему преступнику. Быть может, мне так кажется, но блатной мир 30-40-х годов был несколько добрее и даже не лишен элементов романтики. В подтверждение сказанного приведу весьма характерный пример.
Как известно, в начале войны многие киностудии эвакуировались из западных районов в Казахстан и Среднюю Азию. В Ташкент съехались киноартисты, в том числе Петр Алейников, известный народу как Ваня Курский из кинофильма «Большая жизнь».
Однажды под хмельком во втором часу ночи он оказался в сквере, где увидел группу сидящих на скамейке людей. Подошел к ним и в ультимативной форме потребовал закурить, в противном случае пообещал набить морду кому-нибудь из присутствующих. Старший из группы, а это был известный в Ташкенте вор Лева Марсак, попросил Алейникова присесть. Неторопливо достал из внутреннего кармана старинные серебряные часы (по-блатному бимбар), открыл крышку и при помощи фонаря осветил циферблат.
— Потрудись, Ваня Курский, взглянуть на время. Так вот, ваше время кончилось два часа назад. Сейчас идет наше время, бандитское. Так что командовать разреши мне, — примерно такое произнес Лева.
— Ну и что ты возьмешь у меня? — спросил Алейников.
— У нас правило какое? «Гоп-стоп, что везешь? Дерьмо! Сваливай — мне все равно!» — изрек Лева и достал из кармана пачку папирос «Казбек», вложил ее в руку Алейникова и добавил: — Кури, Ваня, на здоровье! Ты нам нравишься…
И все же, несмотря на блатную романтику, пришло время выбирать свою дорогу в жизни. Время наступило суровое, и я решил пойти дорогою отца и матери. Однако, прежде чем стать чекистом, пришлось овладеть еще одной специальностью, поскольку началась Великая Отечественная война.
В армию я пошел добровольно, прибавив себе возраст. Майор, пожилой, на мой взгляд, мужчина, вызвав меня из строя новобранцев, спросил:
— В анкетных данных вы указали — ученик десятого класса. Правда это?
— Да, товарищ майор.
— Идите в штаб. Вам дадут направление в танковое училище. Мы не можем так свободно разбрасываться людьми с таким высоким образованием.
В то время среднее образование, оказывается, считалось высоким. Так я стал курсантом 1-го Харьковского танкового училища.
ВОЙНА
Когда в 80-х годах шло оформление моих документов на пенсию, один сверхбдительный кадровый начальник решил проверить правильность имеющихся в моем личном деле данных об участии в боях во время Великой Отечественной войны.
Из Центрального архива МО СССР пришло соответствующее подтверждение. Сотрудник отдела кадров снял с одного из архивных документов ксерокопию и отдал мне ее на память. Дословно привожу содержание этого документа:
Справка
Центрального архива Министерства обороны СССР Гор. Подольск Московской обл.
В приказе по бронетанковым и механизированным войскам 1-го Прибалтийского фронта № 035/н от 24.11.1944 г. значится:
…награждаю: орденом Красного Знамени… 5. Мл. лейтенанта Удилова Вадима Николаевича — ком. танка Т-34 танк, б-на, 79 танковой бригады 19 танк. корпуса. Основание: опись 690155, д.7023, л. 1.
Содержание наградного листа: представлен к ордену Красного Знамени за то, что Удилов за период боевых действий с 7 по 10 октября 1944 года показал себя смелым и мужественным командиром танка Т-34. В борьбе против немецко-фашистских захватчиков первым ворвался в оборону противника и уничтожил своим танком 2 бронетранспортера, 4 пушки, 10 автомашин, 2 миномета, 4 пульточки, а также захватил обоз с боеприпасами и другим военным имуществом.
Тов. Удилов своим танком подбил танк типа «Пантера» и, будучи в головном разведдозоре, своевременно давал сведения о противнике и его силах. Основание: опись 690155, фонд 33, д. 7023, л. 8.
Исп. Султанова, Соколенкова
Зам. начальника 3-го отдела майор Хамматулин
4 мая 1984 года.
Память до сих пор отчетливо сохраняет различные эпизоды из боевых действий. Особенно такие, как разведка боем. Обычно для этого выделяли три танка, которые, ворвавшись на немецкие позиции, должны были вызвать огонь противника на себя, чтобы выявить и зафиксировать огневые точки врага и избежать таким образом при наступлении лишних потерь. Очень суровый тактический прием! Кто шел в боевую разведку, либо погибал, либо был ранен. Мне повезло. Более того, оставшись целым, в дальнейшем, прорвав фронт, я шел в головном разведдозоре, о чем и сказано в наградной реляции.
На фронте мне впервые пришлось столкнуться с представителями военной контрразведки — СМЕРШ. Прежде чем рассказать об этой встрече, хотелось бы вспомнить боевые будни танкистов с позиций рядового — чернорабочего войны.
Даже сейчас, на склоне лет, не стерлось из памяти чувство тревоги, волнения, которое испытывал перед каждым наступлением, в ожидании сигнала для перехода в атаку. Уверен, то же испытывали и мои боевые товарищи. Бойцы понимали, что не всем суждено вернуться из боя. Поэтому чувство товарищества, дружбы перед боем у танкистов достигало высшего пика. Даже теплота взаимоотношений близких родственников не могла сравниться с чувством к товарищам, которые рядом с тобой пойдут в атаку. Либо ты его, либо он тебя должен выручить в критическую минуту. Попробуй уклониться от этого неписаного священного закона в бою — расплата будет жестокой. Всеобщее презрение!
Перед боем особенно тепло относились к танкистам хозяйственники. С легкостью и без лишних объяснений пополнялся НЗ, менялись портянки, истрепанные шинели. Оружейники могли подкинуть в танк «лишний» ППШ. И чего греха таить, даже старшина батальона, всегда скрупулезно разливавший наркомовские сто грамм, перед боем доставал откуда-то разведенный спирт или водку, предлагая выпить каждому «по потребности».
Несмотря ни на что, я никогда не принимал перед боем спиртного. Сперва насильно, а затем по согласию забирал водку у механика-водителя и радиста. Только заряжающий, деятельность которого в бою связана с большим силовым напряжением, получал на зависть другим свою норму, чтобы поплотнее поесть, набраться сил. Поэтому в танковой трехлитровой фляге всегда водилась изрядная порция «горючего», которая сохранялась до вывода танкистов из боев на короткий отдых. Расчет был простой: пьяная удаль мешала в первые, самые ответственные минуты боя правильно оценить обстановку и действовать согласно ей. В оценке обстановки должны были принимать участие помимо командира механик, ведущий машину и выбирающий путь, командир орудия и радист, наблюдающие по курсу за огневыми точками врага. На трезвую голову реакция более быстрая, а действия — точные. Ведь игра шла не в «казаки-разбойники», а на жизнь и смерть!
В исходном районе в ожидании приказа люди тянулись друг к другу, собирались вместе. Всегда находились шутники, анекдотчики. Их рассказы отвлекали бойцов от тяжелых мыслей.
Сложнее всего было в последние перед атакой минуты. Экипаж в танке, всё готово к бою, каждый внимательно следит за командиром. Как он поведет себя? Нервничает, трусит или держится уверенно и спокойно? От него во многом зависит судьба членов экипажа. Ох как много усилий стоило мне, девятнадцатилетнему лейтенанту, сохранять, несмотря на тревогу в душе, состояние спокойствия и уверенности перед тридцатипятилетним механиком-водителем, бывшим трактористом Василием Тимофеевичем, и особенно перед сорокалетним, верующим в Бога заряжающим Нестором Шумковым. С остальными было легче — одногодки.