— Хорошо. Вот тут мы и должны принять дополнительные меры, — терапевт повернулась к отцу: — Как вы можете укрепить дверь?
— Поставить другую дверь, — сказал мальчик, но его комментарий остался без внимания.
— Проблема в том, — сказал отец, — что он и не позволит закрыть себя в комнате. Я не могу затащить его туда.
— До этого мы тоже дойдем. Давайте решать вопросы по порядку.
— Все это звучит забавно, — нервно засмеялся отец. — Вы что, серьезно говорите?
— Я абсолютно серьезна, — ответила терапевт.
— Вы можете поставить железную дверь, — снова встрял мальчик, и снова на него не обратили внимания.
— Знаете, — продолжала терапевт, — мы говорим о вспышках раздражительности, которые уже имели последствия. И вы, родители, просто обязаны помочь этому молодому человеку.
— Пожалуй, я могу оббить дверь, чтобы он не поранил себя, когда будет ее колошматить, — предложил отец.
— Каждый раз, когда у него приступ, вы будете запирать его в комнате на десять минут, — повторила терапевт. — Назовем это «тайм-аутом». Это способ погасить его ненормальное поведение. Каждый раз, когда у него вспышка раздражительности, он будет знать, что за ней последует.
— Когда он был маленьким, мы так и делали, — сказала мама.
— Вот и хорошо, — кивнула терапевт. — Значит мы просто возвращаемся назад.
— Проблема в том, — вступил отец, — что я не раз говорил ему: «Иди к себе в комнату», а он не слушался. Просто стоял как вкопанный. Я пытался тащить его, а он начинал драться и выворачиваться, приходилось хватать поперек туловища и нести. И если я его втащу в комнату, все что я смогу — захлопнуть дверь. Замка с наружной стороны нет.
— Сможете поставить? — спросила терапевт.
— Я не… мне и представить это трудно — как я тащу и запираю его в комнате, — печально проговорил отец. — Больно и подумать.
— Знаете, — терапевт мягко улыбнулась ему, — ведь вы оба пришли за помощью. И мы можем изменить его стиль поведения и направить на путь истинный. А вы уверены, что действительно хотите, чтобы этот кошмар прекратился?
— Вы говорите, что это единственное решение, — спросил отец-.
— Я говорю, что на этой неделе мы должны начать действовать. Вы испытали много способов, на этой неделе я хочу, чтобы вы попробовали мой. Итак, мы встретимся через неделю и посмотрим, как обстоят дела. Посмотрим, не потребуется ли что-нибудь подкорректировать. Но начинать надо сегодня. Может быть, я ошибаюсь, но мне казалось, вы сказали, что готовы начать делать что-нибудь, чтобы улучшить положение.
— Ну, — сказал отец, — я имел в виду, что мы раньше это делали. А вы хотите, чтобы мы снова вернулись к этому.
— Именно так, — твердо промолвила терапевт. — Но под моим руководством. И тогда мы встретимся через неделю.
— Нет, я готов это делать — я только…
— Готовы поставить замок?
— Надо врезать серьезный замок. У него там какая-то условная задвижка.
— Единственный замок, что оставался у нас, был сломан на прошлой неделе, — пояснила мама.
— Ничего, найду крепкий замок и поставлю на дверь, — сказал отец более решительно.
— Отлично, вы знаете, что нужно достать новую дверь, если потребуется. Этот аспект возьмите на себя. Каждый раз, когда дело доходит до приступа, я хочу, чтобы вы запирали его в комнате на десять минут. Так, когда вы оба дома, думаю, проблемы не возникнет — один может взять его под руки, другой — за ноги. Вдвоем справитесь?
— О, да, — кивнула мама.
— Точно, — согласился отец.
— Теперь, — продолжала терапевт, повернувшись к маме, — обсудим ситуацию, когда вы дома одни. У вас есть сосед или приятель, готовые прийти и помочь вам?
— Недалеко живет девочка, которая весит около пятидесяти килограммов, — задумчиво проговорила мама. — В экстренном случае я могу обратиться к ней.
— Это экстренный случай, — заметила терапевт.
— К сожалению, большинство наших соседей — пенсионеры. Я просто не могу обратиться с подобной просьбой к людям старше шестидесяти.
— Кто-нибудь еще, пусть даже пятидесятикилограммовая девушка?
— Да, — засмеялась мама, — ее я могу попросить.
— Я абсолютно серьезна. Итак, теперь каждый раз, когда Артур начинает свою истерику, он должен пробыть десять минут в комнате. Если он выходит и продолжает бесноваться, то идет обратно в комнату. Первый раз, может быть, мальчик проведет в комнате час, пока не успокоится. Может быть, и дольше, пока он не сможет вести себя нормально. Но каждый раз, когда он начинает или продолжает истерику, он отправляется в комнату.
— Хорошо, — согласилась мама.
— Я дам вам мой домашний телефон. Не стесняйтесь, звоните, если что. Встретимся на следующей неделе, а сейчас я бы хотела, чтобы вы объяснили Артуру все в подробностях. Не приступите ли прямо сейчас? — обратилась она к отцу.
Хотя мальчик присутствовал при разговоре, было очень важно, чтобы именно родители, а не терапевт, сказали ему, что они собираются следовать разработанному плану. Отец подозвал мальчика и предложил ему сесть на стул рядом с собой.
— Ты слышал? — начал отец.
— Да, я устал, — вздохнул мальчик.
— На следующей неделе, — сказал отец, — каждый раз, когда у тебя будут твои маленькие вспышки, мы будем помещать тебя в твою комнату и запирать дверь на десять минут.
— Ну, не удивляйтесь, если я сломаю дверь.
— Ну, это такая процедура, понимаешь? -Да.
— Отлично.
— А если он сломает дверь, — вступила терапевт, — это означает дополнительные десять минут.
— Хотите, чтобы я все двери в доме переломал? — мальчик посмотрел на нее.
— Мы поставим новую дверь, за это не волнуйся, — успокаивающим тоном заверил его отец.
На следующей неделе на встрече терапевта ждал удивительный рассказ. Мама сказала, что в субботу утром, когда ее муж играл в гольф, мальчик закатил истерику. Она схватил его и затолкала в комнату. На дверь еще не был поставлен замок, так что ей пришлось удерживать дверь полчаса, пока ее сообщение не дошло до мужа и он не приехал из клуба.
— Если не считать того случая, что произошел в субботу, — удивленно сказала мама, — мы провели чудесные выходные. Лучшие за много месяцев.
— Я поражена, — отреагировала терапевт.
— Я тоже, — засмеялась мама.
— Когда меня еще не было дома, — вступил отец, — он колошматил палкой с резиновыми наконечниками по двери. Чтобы дать выход своей ярости. Соседи не могли понять, что происходит. Моя жена отобрала у него палку, так что, когда я приехал домой, я принес ему в комнату боксерскую грушу, чтобы было что колошматить.
— Итак, это был единственный случай? — спросила терапевт.
— Ну, пару раз вспыхивала словесная перепалка, но ничего похожего на его приступы. Даже не помню, в чем там было дело.
— Это на самом деле была лучшая неделя за все прошедшие месяцы, — сказала мама.
— Прошлым вечером я остался с ним дома один, — продолжал отец. — Он говорит мне: «Мама сказала, что, если ты не будешь против, я могу пойти погулять». А за день до этого он гулял до темноты, и я ему отвечаю: «Нет, я против». Он что-то пробормотал и говорит: «Проклятье, я хочу гулять, это нечестно». Я просто промолчал, и он постепенно забыл об этом. Если бы это происходило на прошлой неделе, была бы колоссальная сцена по поводу запрета на прогулку. Я вам гарантирую.
— Я должна похвалить вас обоих, — объявила терапевт. — Вы так добросовестно проделали всю работу, которая выпала вам в выходные. Удерживать дверь в течение получаса не простое дело.
— Ей досталось, — кивнул отец.
— А вы — поспешили домой, поставили запор или что там требовалось.
— Ну, сначала я утихомирил его, — пояснил отец, — а потом поставил задвижку. Такая тяжелая, серьезная штука, но второй раз ею пользоваться нам не пришлось.
— Я не думала, что заключение в комнату хоть как-то на него подействует, — сказала мама. — Десять минут в комнате, с моей точки зрения, не могли произвести на него никакого эффекта. Для остальных могло стать облегчением, что он изолирован. Но он неожиданно так обиделся. Он не любит сидеть в своей комнате, и он дал мне это понять. В субботу утром, когда я тащила его, на полпути к его комнате он сказал: «Я прекращу. Я прекращу. Я сейчас успокоюсь». Я ему ответила: «Слишком поздно. Ты ударил меня и кричал на меня, и десять минут — это не навсегда». Прекратил он только примерно через час.