Т Е Р Ь Е Р
Лева медленно подходил к своему подъезду. Опять день уходит в никуда, ненужный и пустой. Вот сходил в магазин, приготовил еду, поел, погулял -это он делал обязательно, так как боялся опуститься без ежедневных далеких прогулок - вот и все, опять наступает вечер у телевизора. За весь день слова никому не скажешь! Сколько их, однообразных телевизорных вечеров, за плечами? Лева точно знает: сто пятьдесят девять, а сколько их впереди - не знает и не пытается загадывать. Это будущее плотной стеной наваливается на него, и ему становится тесно и душно, он стремиться спрятаться за мысль, что все как-нибудь наладится, но другая, суровая, жестокая мысль, что все лучшее прошло, не оставляет надежды.
Леве пятьдесят пять лет, он высокий худой еврей, с печальными темными глазами, крупным носом, красными губами на изрытом оспой лице, остатки шикарной шевелюры венчают его голову, как лавровый венец.
Лева открыл дверь и увидел, как по лестнице поднимается семья новых соседей. Все четверо: муж. жена, сын и маленькая собачка обернулись на стук входной двери и радостно приветстовали Леву.
-Хэр Миллер, -протянул руку приятный мужчина средних лет.
-Лев Альтерштайн, -пожал ее Лева.
-Мы вчера шумели, носили мебель, извините за беспокойство, -громким голосом на весь подъезд пророкотал немец.
-Да ничего, -пробурчал Лева в ответ.-Никакого покою до ночи не было...
-Теперь будем часто встречаться, -приветливо улыбнулась Миллерша, и надо отметить, даже эта ласковая улыбка не украсила ее угловатого бледного лица.- Ваша жена работает?
-У меня нет жены, -корчась, как от боли, прошептал Лева.
-Извините пожалуйста, я не знала, я просто хотела познакомится, - чуть порозовела женщина.
Мальчик лет двенадцати большими ясными глами посмотрел на Леву - прямо в душу заглянул.
-А это наш Джеки. Он очень умный, все понимает. Это порода Jack Russel Terrier.
Лева посмотрел на собаку: белая с коричневыми пятнами на гладкой шерсти с выпуклыми черными глазками на острой мордочке, маленьким подвижным хвостом -собака, как собака, обыкновенный терьер. 'Теперь будет гавкать целыми днями ... Сплошное безобразие!' -раздосадованно подумал Лева. Вот уже полгода, как он остался один: жена умерла, тяжело проболев последний год. Фирма, где он благополучно проработал много лет, обанкротилась, он остался безработным. Его раздражало все, что мешало ему пребывать в состоянии аппатичного равнодушия, к которому он приспособился и привык. Звонки бывших друзей и знакомых выводили его из равновесия, ведь у них оставались жены, семьи, работы, их интересы радикально разнились, и он постарался сократить эти звонки и визиты. Сочувствия он не мог терпеть, оно казалось ему напускным, а в их помощи он не нуждался: сам вполне здоровый человек, так проживет!
Со временем желающих помочь ему практически не осталось, чему он был рад - покой стал ему очень дорог. Теперь же эта проклятая дворняжка будет отрывать его от тягучих мыслей о ничтожности событий истории, о неважности человеческого существования, о недолговечности духовных и материальных ценностей, о бессмысленности всего сущего.
Лева вынул ключ из кармана пальто и вставил его в замочную скважину. Мальчик с ясными глазами серьезно и внимательно смотрел на Леву. Леве пришлось натужно улыбнуться в ответ. Мальчик обрадовался, порывисто и быстро заговорил.
-У нас в школе скоро начинаются осенние каникулы. Папа мог бы взять отпуск на десять дней. Мы полетели бы отдыхать в Турцию. Нам не с кем оставить Джеки. В прежнем доме мы оставляли собачку с соседом напротив. Это был очень добрый дедушка. Джеки не может жить в доме для животных, ему там будет плохо. Мы его очень любим... Может, возьмете его себе? -Мальчик умоляюще смотрел Леве прямо в глаза. -Только на десять дней, а потом мы его снова заберем.
-Марсель, оставь дядю в покое, вероятно, он работает или ему, вообще, не до собаки... -дернула за руку мальчика мать. Но во взгляде женщины Лева прочитал ту же страстную просьбу, и даже старший Миллер смотрел на него с плохо скрываемым интересом.
-Ну да, конечно, я бы мог, но я не... -замямлил Лева по своей привычке отказывать осторожно, не впрямую.
-А Джеки вам понравится, он очень умный, все понимает. Если сильно скучать будет, вы с ним почаще гуляйте.
Лева понял, что сейчас он поступит невежливо: быстро откроет дверь и скроется за ней от прилипчивых взглядов всей семейки. Ему с трудом удалось подавить желание немедленно убежать от ответа, он уставился в пол. Собачка, между тем, внимательно обнюхала его ноги, тычась черным носом в брючины, но прыгать не стала, чувствовала нерасположение чужого человека, села возле ног мальчика, лапки к лапкам.
-Да, конечно, собачка очень симпатичная, но я, вообще-то не знаю, как с ними заниматься. Как-то не приходилось... -промямлил Лева, и венок волос на его голове закачался в сомнении.
-Это очень даже просто!- радостно вскричал мальчик. -Надо только показать ему поводок. А он уж сам знает, что пора на улицу, шею подставляет. Надо смотреть, чтобы он в отпределенном месте в туалет ходил, где можно, а если на газоне, то надо убирать за ним.
-Этого еще мне недоставало! -в сердцах выдохнул Лева, и, толкнув дверь, быстро скрылся за ней.
Целый вечер Лева был расстроен и все приговаривал:
-Иш, обрадовались, нашли дурака, за их собакой говно возить!
А когда ложился спать, перед его мысленным взором встала картинка в замедленном темпе: вот терьерчик перебирает лапками, поднимаясь по лестнице, вот он уставился черными, почти человеческими глазами ему в глаза, вот осторожно обнюхал его, а вот смиренно сел у ног маленького хозяина. Теплая волна захлестнула его сердце, как будто это была его собака, случайно отданная в чужие руки, и даже ревность поднялась в его душе. Вдруг вспомнилась дворняжка Майя и широкий двор, залитый щедрым украинским солнцем, друг Гошка с поцарапанными коленками, взорвавшийся позже вместе с автомибилем в Тель-Авиве... Лева, напуганный нахлынувшими чувствами, долго ворочался в постели и не мог заснуть.