— Это твои проблемы, подполковник, я зайду через два часа. И еще — твои люди должны извиниться перед моим другом и знакомой. Пусть завтра прямо с утра и придут к ней с цветами.
Он набрал номер телефона, дал команду "отбой" и вышел. Подполковник нервно закурил, приходя в себя. Арнаутов, Арнаутов… не слышал о таком. Он набрал номер знакомого полицейского из Москвы, поинтересовался прибывшим полковником. Ответ озадачил его — серьезный мужик, вежливый, но цепкий. Если что не по его раскладу — башку враз оторвет и на парашу поставит. Значит, действительно есть такой полковник и его удостоверение не подделка. Тысяч двести я наберу, а где еще сто взять? А если деньги возьмет и посадит? Нет, может копать, гад, но этот вопрос закроет. Деньги, где взять деньги? Он усиленно думал. Зазвонил телефон — ребята сообщали с возмущением, что никто на стрелку не приехал.
— Так, — перебил он их, — заткнитесь и слушайте. Сейчас уезжаете оттуда на нашу базу, сидите там и не рыпайтесь. Я вечером буду.
Он сунул телефон в карман. "Есть деньги, есть, — он стукнул кулаком по столу, — но до вечера их не взять", — прошипел он с яростной злостью. Знакомый банкир, задолжавший ему, прилетал как раз через два часа.
Полковник появился ровно в указанное время.
— Извините, — стал оправдываться полицейский, — у меня только двести, — он протянул дипломат, — деньги есть, но я могу их взять только вечером. Готов понести любую неустойку.
— Хорошо, пусть твои бугаи принесут завтра вместе с цветами и извинениями сто пятьдесят тысяч Воронцовой. Я ждать не могу, еще кое-какие дела имеются с вашим генералом, а потом домой. Надеюсь, что ты все правильно понял, подполковник, моих друзей обижать не стоит.
Он повернулся и вышел из кабинета.
"Понял, я все понял, — усмехнулся полицейский, — но и ты у меня теперь на крючочке. Хоть и хлипкий он, но все же крючочек, с него не сорвешься, со мной вместе загремишь, если что. Завтра мои люди цветы, естественно, подарят, но и копию пленочки к нему приложат вместо денег. Игра — есть игра, полковник, ты и так меня поимел неплохо". Он усмехнулся довольно, включил запись магнитофона. Послышался голос Броневого, играющего в "Семнадцати мгновениях весны" Мюллера: "А вас, Штирлиц, я порошу подумать, прежде чем тягаться со мной. Сумма выросла до двухсот тысяч. Удачи".
"Сволочь, сволочь, — закричал в истерике подполковник, топча ногами портативный магнитофон. На крик прибежала секретарша…
— Дверь закрой, — заорал на нее он.
Пройдя квартал, Граф огляделся, проверился — за ним никто не следил. Он прошел в квартиру, где еще недавно разбирался с полицейскими, там он спрятал Элеонору.
— Все, Эля, все закончилось благополучно. Я уладил вопрос и нас больше никто не побеспокоит. Пойдем, покушаем у тебя в ресторане или дома?
Она прижалась к нему, зашептала, всхлипывая и не поднимая лица:
— Благополучно?.. Я не верю, такого быть не может… Пойдем, здесь ужасно, я села на диван, а ко мне пополз жирнющий клоп… Кошмар… Неужели есть еще клопы у кого-то? Кошмар.
Дома в постели он стал ласкать ее грудь. Она посмотрела с укором:
— Как ты можешь, Рома, не до любви сейчас. Я боюсь, что бандиты ворвутся в дом, тебя убьют, а надо мной надругаются. Ты ничего не знаешь — кто им противился, того уже нет, даже в тюрьме они не выживают. Рома… ты все испортил, Рома… Я так надеялась, что встретила мужчину своей мечты…
— Завтра ты сама убедишься в моей правоте и дашь слово, что никогда больше не станешь сомневаться в моих словах. Я мужчина, Эля, и просто так обещаниями не раскидываюсь.
Он отвернулся от нее на бок. А она еще долго глядела на его спину, шею и голову. Слезы бежали из ее глаз на подушку… Под утро сон все же сморил ее, но проснулась она сразу, как только Роман потряс ее за плечо.
Воронцова приняла душ, приготовила легкий завтрак Роману, сама есть ничего не стала, выпила лишь стакан чая. В офис ехали молча, без разговоров. Вошли в кабинет и у нее подкосились ноги. Роман схватил ее на руки, усадил в кресло, дал выпить стакан воды.
Ничего не понимающие бугаи стояли посередине кабинета с цветами. Один заговорил подобострастно:
— Элеонора Борисовна, извините нас, пожалуйста, мы были не правы. Это вам цветы от нас и небольшое возмещение морального ущерба.
Он положил букет и дипломат на стол, еще раз извинился и они вышли. Ничего не понимающая Воронцова спросила:
— Что это было, Рома, нас не убили?
Он подошел к ее креслу, обнял сзади за плечи.
— Парни поняли и осознали, что совершили плохой поступок, пришли извиниться и возместить моральный ущерб, — он вернулся к столу, открыл дипломат, пересчитал пачки, — здесь двести тысяч долларов. Я же говорил тебе, что вопрос уладил. Ты принимаешь их извинения, Эля?