Меня подняли, связали и потащили куда-то вверх. В доме было темно, но это не мешало дроу безошибочно подниматься по узкой лестнице. Они двигались легко, с уверенностью людей, привыкших полагаться на свою интуицию, что, увы, нельзя было сказать обо мне. В конце путешествия по дому меня впихнули в просторную комнату, плотно занавешенную тяжёлыми бархатными шторами. Несмотря на все попытки перекрыть доступ света в комнату, его отблески всё же пробивались сквозь барьеры. В комнате царил то ли полумрак, то ли сумрак. Меня посадили в мягкое кресло, в котором я практически утонул. Кресло было тёплым с податливой кожей, как у живого существа. Такая мебель всегда вызывала во мне внутреннее отторжение, так как оно тебя исподволь расслабляет и снижает сопротивляемость. В полусумраке я смог получше рассмотреть своих пленительниц. Вернее, одну из них, которая стояла напротив меня. Красивая, уверенная в себе брюнетка с яркими чертами лица и ледяными лиловыми глазами. Темно-синий охотничий костюм подчёркивал идеальную фигуру. И всё же эту женщину нельзя было назвать по-настоящему красивой – слишком холодна и опасна.
– Тебе повезло, уже утро и у меня нет совершенно никакого желания возиться с тобой, – произнесла она равнодушным тоном, приближаясь ко мне.
– Поэтому ты счастливо избежишь почти всех ритуальных мучений. Я просто просканирую твой мозг, чтобы узнать, что ты знаешь о смерти моего мужа.
Она приблизилась вплотную ко мне и впилась страстным поцелуем в губы, который не давал мне ни единого шанса на спасение. Властно впиваясь своими губами в мои, она крушила, ломала и завоёвывала меня. Хоть душа и хотела прекращения данного деяния, тело предательски дрогнуло. Вообще-то, по поцелую о человеке можно сказать многое. Я, например, сразу понял, что не буду за неё голосовать ни под каким соусом. В целом, было достаточно приятно, за исключением того момента, когда она прокусила мне верхнюю губу, впрочем, я не остался в долгу и прокусил ей нижнюю.
– Ну что, покойник, очухался? – томным голосом спросила она, отрываясь от меня.
Схватив меня за волосы, она оттянула мою голову назад и уставилась мне прямо в глаза, заставив смотреть ей в лицо:
– Связался с тёмным эльфом – будь готов к приезду его родственников, – прошипела она мне в ухо.
Несмотря на всю свою уверенность в том, что со мной ничего не случится, я запаниковал: мозг судорожно стал искать выход из лабиринта. "Первым делом надо её отвлечь."
– Тебе понравилось? – спросил я проникновенно. – Я думаю, ты, как тот айсберг, что только что растаял.
Говоря весь этот бред, я уже видел себя в зеркале её глаз в образе мертвеца с синюшными кругами на лице
– Что? – её опасные ногти остановились в сантиметре от моего лица и в замешательстве повисли в воздухе. – Что ты сказал?
– Просто захотелось любви, вернее, секса – простого, элементарного, можно сложного. А если говорить откровенно, я хочу тебя безумно, схожу с ума по твоему великолепному телу! – произнёс я, пытаясь придать уверенность своему голосу, одновременно стараясь освободиться от верёвки. Фокус, который я проделал с наручниками, с верёвкой почему-то не удался, поэтому оставалось пилить и улыбаться.
– Шалишь, парниша, – произнесла она томным голосом. – Но я сегодня добрая. Расскажешь, куда дел жемчужины – оставлю у себя любимым рабом, – в голосе не осталось ни капли сексуальности, она шипела как змея, хорошо ядом не начала плеваться.
– Думаю, нам надо обсудить сложившуюся ситуацию в спокойной обстановке, – произнёс я. Быть в рабстве у этой садистки мне совсем не улыбалось.
– А я думаю так. Если женщина что-то просит, ей надо непременно дать, иначе она возьмёт сама, – произнесла она, заходя за спину и стараясь запрокинуть мою голову ещё дальше, чтобы мои глаза оказались напротив её. Когда она достигла этого, то опустила свою голову практически вплотную ко мне, а её лиловые глаза заполнили весь мой мир: я стал тонуть в них без всякого шанса на спасение. Она с остервенением вгрызлась в мой мозг. Я сопротивлялся. Хоть и не надеялся на победу. Мысли лихорадочно запрыгали, ни на чём не задерживаясь, пытаясь найти способ защититься. Голова начала раскалываться от чужого присутствия, и мне казалось, что моё "Я" разлетается на мелкие кусочки. Стало очень холодно, руки и ноги начали коченеть. Постепенно я и вовсе перестал ощущать свои конечности, дыхание замедлилось. Мозг в голове стал чужим, мысли лениво закружились в каком-то с детства знакомом и завораживающем танце. Вокруг начал падать снег. Снег, похожий на чьи-то чужие мысли. Валит и валит, становясь все глубже, все непролазнее и отстранённей, словно чужие мозги…