30 октября (четверг)
Всегда, когда звук грубый, органический, у меня создаётся впечатление, что вместо сердца в прочной арматуре рёбер работает настоящий турбодизель. Подчас настолько интенсивно, что, если приложить руку, можно чувствовать дрожание. В некоторых случаях мотор пытается выпрыгнуть наружу, но, скованный в костно-хрящевом каркасе грудной клетки, деформирует последнюю и формирует сердечный горб – и таких пациентов тоже можно лицезреть в отделении.
После оперативного лечения у больных остаются обширные шрамы, через всю грудину по срединной линии. В послеоперационном периоде швы смазывают зелёнкой. Создаётся впечатление того, что грудную клетку снимали, как жилет, во время операции, а после окончания вновь надели на ребёнка. Такие вот иллюзии. В общем, интересного много. Врачебный коллектив замечательный, за исключением заведующей.
31 октября (пятница)
Незаметно кончился октябрь, устроив слякоть на улицах, досыта накормив обувь и низы брюк противной снежно-грязной кашей. Это время я застал всё в том же пресловутом месте – в сердечной клинике. Продолжаю ходить туда, постепенно адаптируюсь к тирании заведующей, хотя ни сном ни духом не ведаю, что она может ещё выкинуть.
Удивляюсь симфониям больных детских сердец. Детей мне действительно очень жаль. Однако в лечении врождённых пороков сердца кардиохирургия совершила блистательный взлёт. Конечно, не всё гладко: много ещё осложнений и других неудовлетворительных результатов. Зато у больных появился шанс, билет в жизнь, которого ещё каких-то 30–40 лет назад не было. И это правда. И добавить к этому нечего. Наблюдаю за этим взлётом со стороны, восхищаюсь, а иногда недоумеваю от результатов.
Сегодня впервые в своей практике видел подкожную эмфизему[52], она хрустела, как свежий снег, у меня под рукой при пальпации. Жутко я устал за эту неделю с этой нервотрёпкой. А завтра ещё и на работу. Лягу я спать пораньше.
1 ноября (суббота)
Почти пустое отделение, тишина и сонливость. Делать практически ничего не надо. Пара внутримышечных инъекций, напоить таблетками, накормить восьмерых пациентов – это не в счёт. И опять в ПИТ, бороться с обструкцией, смотреть кино и трансляции кубка мира по RUGBY. Вечером я буду пить чай с печеньем…
2 ноября (воскресенье)
Разговоры о том о сём до полуночи. А потом завалиться спать на кровать с панцирной сеткой в одну из пустующих палат. Во всём этом есть какая-то романтика, своеобразная прелесть. Отчасти за это я люблю свою неторопливую работу.
3, 4, 5 ноября (понедельник – среда)
Пришёл с работы домой уставший. А бабушка моя стряпала посикунчики – наши уральские пирожки с мясом. Я предварительно воспалил аппетит тремя рюмками рябиновой настойки собственного производства. И, объевшись, отвалился, как насосавшийся клещ. Ушёл давить диван в свою каморку.
Что может быть приятнее сытой истомы, приправленной сигаретой? Веки тяжелеют, части тела немеют, а на душу опускается благодать. Однако в этот вечер я решил воскурить не сигарету, а кальян. Благо я привёз эту забаву из Турции. Процедура курения кальяна – это целый ритуал. Я подглядел его во время своих поездок по странам востока. Неспешно беру великолепную сапфирово-синюю колбу кальяна и наполняю её водой – это своего рода фильтр (после курения вода желтеет). Вставляю в колбу систему трубок с длинным гофрированным шлангом, оканчивающимся медным мундштуком. Теперь беру ароматный табак (он пропитан фруктовым сиропом и оттого медленно тлеет и даёт удивительно благовонный дым).
Табак набиваю в особую керамическую рюмочку-чиллум, прикрываю её сверху фольгой, в которой делаю отверстия, чтобы жар от раскалённого уголька прикурил липкие листья. Рюмочку устанавливаю в верхние трубки, кладу угля и медленно раскуриваю, втягиваю в себя воздух. В какой-то момент кальянный божок оживает. Сверкнув красным угольным глазом, он вознаграждает меня священным дымом.
Ставлю музыку в восточном стиле с барабанами и дудками, ложусь на диван. На стене висит африканский ковёр – я приволок его из Туниса. На ковре изображён оазис – пальмы среди пустыни, верблюды, озеро и хижина, женщина в шароварах, идущая за водой. Лазурное небо пустыни. И всё из велюра, а он приятен на ощупь. Смотрю я на ковёр, вдыхаю ароматный дым, слушаю музыку и погружаюсь в свои воспоминания. Да, я влюбился в арабские страны. Это как оказаться в сказке «Тысяча и одна ночь». Золото и пряности, верблюды и минареты, подпирающие небо. Ласковое море и милое солнце. Шарм восточных женщин и белоснежные улыбки курчавых, черноглазых и необыкновенно прелестных арабских ребятишек.
52
Подкожная эмфизема – скопление воздуха в подкожной клетчатке грудной стенки, распространяющееся на другие области тела. Является симптомом повреждения лёгкого или воздухоносных путей.