13 февраля (пятница)
Над кроватью приколочен ковёр в колониальном стиле, на нём изображение: туземцы одной из тропических территорий Франции добывают огонь с помощью кремня. На их чёрных, как нефть, телах есть только два белых штриха – зубы и склеры глаз. Дело происходит на бордовом фоне заката. Часто девочка слышала истории об их жизни и мечтала о том, что, когда станет взрослой, обязательно будет путешествовать… Для неё эти чёрные пятна на ковре были совсем не страшны, а только интересны.
В глубине комнаты стоит большой круглый стол цвета охры, накрытый ажурной скатёркой. На столе девочку поджидает стакан с тёплым молоком и мёдом и бриош. На тот случай, если появится аппетит. Тут же склянка с современным аспирином и ещё какие-то снадобья, купленные в аптеке на углу после визита старого педиатра месье Пети. Это он определил скарлатину, прописал пилюли, диету и постель.
Маленькая вазочка с утренними майскими ландышами. «Для поднятия настроения», – так говорит мама. Она торгует ими на Монмартре. Эта прелесть тоже ютилась на столе.
14 февраля (суббота)
Над столом небольшой фотопортрет, на оклеенной неброскими обоями стене. В багетной рамке совсем несовершенное по современным меркам чёрно-белое фото. Какой-то усатый улыбающийся мужчина в кожаном шлеме на фоне этажерных крыльев первых аэропланов. А ведь это отец девчушки. Герой Первой мировой.
Он был лётчиком и погиб, когда девочке был всего годик, а она его не помнит и знает о нём только по рассказам матери, которая часто плачет, глядя на портрет…
Ещё на стене висят ходики, они отсчитывают часы парижского утра. Уже половина одиннадцатого, и солнечные лучи заполняют комнату. Лучи играют в ландышевой вазочке, и тогда в комнате появляется множество солнечных зайчиков. В проёме окна далеко-далеко угадывается штрих пастушки облаков – Эйфелевой башни. Скоро придёт мама, она уже продала ландыши и толкается на базаре, покупая обеденную снедь. Вернувшись, мама будет жалеть и лечить свою дочурку, почитает ей книжку, и они лягут вместе в огромную кровать. От всего этого девочка обязательно выздоровеет. И скарлатина останется позади, в парижском детстве, но впечатление останется навсегда, на всю жизнь. Девочка поправится, вырастет, будет много путешествовать и напишет не одну книгу о дальних странах…
15 февраля (воскресенье)
О цветовой похожести инфекционной картины и некоторой тождественности сюжетов читатель может вполне догадываться. Такое визионерство вызывает у меня скарлатина.
16 февраля (понедельник)
Подошёл черёд физиопульмонологии[80]. Для меня это особенно интересно. Во время студенчества я живо интересовался этой проблемой, посещал научное общество и даже сделал один доклад по поводу изменений сурфактанта[81] у больных чахоткой. Честно признаюсь, что во мне ещё теплится желание заниматься туберкулёзом. Но, видимо, Бог меня отвёл…
17 февраля (вторник)
Меня определили в детское отделение противотуберкулёзного диспансера. Курирую мальчишескую палату. Вроде бы нашёл с ними общий язык. У меня пятеро пациентов от 6 до 14 лет, многие из области.
Отделение в убогом состоянии. Всё те же ободранные стены, узкие тёмные коридоры и тесные палаты на 5–6 человек. Этакий муравейник туберкулёзной инфекции. Благо хоть у детей редко бывает бактериовыделение. Однако дети есть дети, и их светлые души создают в этом отделении особую тёплую атмосферу. Многие ребятишки из асоциальной среды, из семей алкоголиков. Таким в отделении лучше, чем дома: есть и еда, и чистая постель. Это про них говорят, что их детство украли, обделены они с самого старта жизни, да тут ещё и фтиза подкралась. Мне их очень-очень жалко, даже думать боюсь об их будущем. Вчитываюсь в их анамнезы – мурашки по телу и холодок меж лопаток. Есть история девочки из очага тубинфекции, у которой мама и отец уже умерли от туберкулёза, а дядя попал в реанимацию по тому же поводу. Или история ребёнка, который проживал в маленькой комнатушке в бараке, спал с мамой в одной постели. А у мамы – инфильтративный туберкулёз лёгких в фазе обсеменения и распада с выделением микобактерий. А ещё специфическое поражение гортани, отчего мама уже вот полгода как говорит только шёпотом или вообще молчит. Такие вот истории сплошь и рядом.
80
Фтизиопульмонология – раздел медицины, занимающийся изучением и лечением туберкулёза лёгких.
81
Сурфакант – смесь поверхностно-активных веществ, выстилающая лёгочные альвеолы изнутри и препятствующая спадению (слипанию) стенок альвеол при дыхании.