— Это похоже на путешествие между мирами, — фыркнул Ники, сжимая в темноте руку Родерика.
— Надеюсь, мы не встретим то чудовище, — а это, похоже, голос Кривого Джо.
Их сильно тряхнуло, так что Родерик повалился на Ники, а Ники еще на кого-то. Тьма все не рассеивалась.
— Пощади нас, Боже, — подвывал в этой тьме Михаил, очевидно, он хотел отвесить поклон и нагнулся, испуская зловонные газы. После совершенного насилия это часто случалось с ним.
Родерик зажал нос пальцами и вспомнил, как Ники спрашивал, а вдруг и с его задницей произойдет нечто подобное. “Не бойся, — ответил тогда Родерик. — С моей-то ничего такого не произошло, а я определенно делал это не единожды”. В тот раз Ники в шутку отшлепал его, уложив к себе на колени.
Наконец они слегка разобрались в окружающей их темноте и расселись вдоль деревянных стен. Тьма сделалась не такой уж непроглядной — откуда-то сверху пробивалась тусклая полоска света. И можно было облокотиться спиной или вообще лечь, пристроив голову на коленях у Ники. Какое счастье, что его возлюбленный рядом, подумал Родерик и тут же устыдился. Пусть бы Ники попал в какое-нибудь другое место, например, похожее на их полузабытый мир, только не в этот закупоренный деревянный ящик.
Внутри опять поднималась паника. “Это гроб. Мы умерли, но еще не понимаем…”
Родерик слегка повернул голову и поцеловал Ники в коленку.
— Мы не ценили, что имеем, и потеряли даже то малое, — сказал Ники. — У нас был дом, вода и пища, а здесь — как в могиле.
— Я тоже… тоже про это подумал.
Эта общность мыслей и чувств и раньше приводила Родерика в трепет. А теперь, сидя во тьме и ощущая руку Ники в своей, он вдруг со всей ясностью понял: это не просто любовь — они достигли высшей формы единения живых существ.
— Я люблю тебя, — сказал Родерик, и ощутил, как Ники прикасается к его лицу.
— Я тоже.
А потом вдруг раздался оглушительный вой, и в один миг стало светло. Бог приготовил Родерику последнее испытание и оставил его, устав, очевидно, от постоянного недоверия и недовольства. Свет был таким ярким, он проникал под веки и больно впивался в глаза, а от воя, казалось, в голове вот-вот что-то лопнет. Чудовище схватило Ники, Родерик не мог этого видеть, но почувствовал, как любимого вырвали из его рук.
Он остался в деревянном ящике один.
Прежде, когда Бог забирал одного из них для наказания, второй смиренно ждал его возвращения, надо было только покориться и не противиться, а еще усердно молиться.
Но укравшее Ники чудовище не было Богом. Очевидно, оно было дьяволом, про которого рассказывал преподобный, этаким творящим зло анти-Богом, живущим в расплавленном подземелье. Внутри у Родерика все похолодело: если их жестокий Бог считается добрым, то каков же тогда этот самый дьявол.
— Кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним, — пробормотал преподобный, подтверждая его страшную догадку.
Теперь это действительно было похоже на смерть. Ники не было, ничего не было, Родерик сидел и смотрел перед собой, разглядывая гладкие доски ящика, пока глаза его не привыкли к свету и не перестали слезиться.
— Надо попробовать вылезти отсюда, — вдруг сказал Михаил.
И тогда Родерик поднял голову и посмотрел вверх. Да, надо выбраться и найти Ники, даже если придется сразиться с дьяволом. Даже если Бог оставил его…
***
Ники отчаянно бился в пасти того самого чудовища, только ставшего раза в три больше и гораздо ужаснее — теперь он уже совсем не походил на левретта. Бог отдал его на растерзание и жертву, и сопротивляться было, наверное, бесполезно. Но он все продолжал надеяться на спасение, ведь не перекусило его чудовище огромной пастью, хотя могло, Провидение берегло для чего-то его жизнь…
А потом чудовище вдруг выронило его, напоследок оцарапав бок. Ники покатился по полу, мир вертелся и искажался вокруг него.
Комната. Подвальное помещение, заставленное подозрительными самодельными приборами, в которых дрожала тонкая энергия. Незаконная магическая лаборатория, понял Никрам, вскакивая на ноги, и увидел большой террарий посреди помещения. И мага рядом — бледного широкоплечего мужика средних лет. Второе сословие, редковатые бесцветные пряди зализаны назад, стеклянно блестящие глаза, тонкий рот, шрам на левой скуле в форме руны “водолей” и ожог магического происхождения на шее. В руках зажаты медные инструменты для чистки террария.
В углу лаял крошечный левретт.
Маг отшвырнул свои совки, вытянул из пояса потрескивающую голубыми искрами струну и ухмыльнулся.
И Никрам пошел навстречу, увернулся от свистящего удара струной, разбил магу нос и обжегся о струну. Они покатились по по полу, маг был очень сильный, какими часто бывают маньяки. А потом Никрам сломал ему руку и наконец смог скрутить.
— Вы арестованы за преступную магическую деятельность, — сказал Никрам и по привычке хотел было уже зачитать ему права, но в этот момент его взгляд упал на ящик из-под яблок, стоявший на полу. Одна из досок ящика была сломана, и в пролом, слепо оглядываясь и явно их не видя, вылезали маленькие голые человечки.
И тогда настоящее и недавнее прошлое с тихим щелчком совместились в сознании Никрама. Месяцы, проведенные в беспамятстве другого мира встали на свое место в четкой линии его остальной жизни.
— Ну, здравствуй, бог, — сказал он и связал мага его же собственным балахоном, нарочито резким движением вывихнув ему плечо и на целой руке.
Падший бог рычал и злобно ругался, но Никрам, почти его не слыша, подошел к осторожно перебирающимся через раскатившиеся колбы человечкам.
И поднял самого первого из них, прекрасного, как статуэтка.
— Родерик, — прошептал он, разглядывая своего любимого… бывшего любимого, ведь их незаконная любовь могла существовать лишь в другом мире. В мире вот этого большого, заполненного водой и грязью террария, стоявшего посреди лаборатории. А здесь и сейчас они были лишь товарищами. Поручик-экспедитор Родерик Хоггарт и капитан-экспедитор Никрам Рейнхард, офицеры, безупречные в быту и службе.
Родерик вцепился крошечными руками в его палец, задрал совершенное личико и взглянул на него, не видя. Очевидно, ритуал уменьшения перемещал людей словно бы в другое магическое измерение. Никрам помнил, какими искаженными и сияющими были длани их бога, как терялось в светлом тумане остальное его тело. И каким необычным выглядел неуменьшенный левретт — словно состоящий из стозевной плывущей пасти. Только насекомые оставались такими же, хоть и казались огромными.
Никрам на мгновение прикрыл глаза и осторожно прижал Родерика к щеке, погладив на прощанье по спине и маленькой круглой заднице.
А потом отошел к мерцающей границе магического круга, опустил на нее Родерика и слегка подтолкнул наружу.
И тело Родерка вспыхнуло и исказилось, а в следующее мгновение он вскочил на ноги, бешено оглядываясь.
— Ники, ты жив, — Родерик стиснул его за плечо, взгляд его скользнул по заливающемуся визгом левретту, по хрипло дышащему магу и остановился на человечках, жмущихся друг другу: — Надо их тоже увеличить.