Выбрать главу

С каждым часом нас становилось больше. Вброд через реку переходили группы хабиру, гнавшие новые партии пленных, и к полудню вся долина оказалась заполнена людьми. Я обратил внимание на одну пару. Старик и старуха, наверное, муж и жена. Она прижималась к его груди, он обнимал её, и оба покачивались в такт не слышимой никому мелодии.

Издалека прилетел крик, искажённый то ли горами, то ли акцентом:

— Колонна!

Хабиру побежали вдоль строя и зарычали вразнобой и со злостью:

— Встать! Встать! Двигаться!

Свистнул бич, и упал на вытянутые ноги моего соседа. От боли тот задохнулся и выпучил глаза. Чтобы не получить такой же удар, я спешно поднялся. Кости отозвались хрустом, намокшее полотно надавило на плечи. Сосед заелозил по липкой грязи, кое-как встал на колени. На вид ему было за шестьдесят, сухощавый, лысый, седая козлиная бородка. Я подсел под него, схватил под мышки, поднял. Он стонал и вис на мне безвольным грузом.

— Держитесь, — прошептал я. — Или нас обоих бросят в реку.

Знание о реке пришло в мою голову только что, и я был абсолютно уверен, что так оно и будет, если мы не встанем, или упадём, или просто остановимся без разрешения. Странное место: река, скальные отроги, вдалеке за спиной каменные пики. А что ждёт нас впереди? Где я вообще? И как здесь оказался?

В принципе, ответ на последний вопрос лежал на поверхности, ибо не сложно догадаться, что из своего родного двадцать первого века я попал в очень далёкое прошлое. Какого-то шока по случаю данного открытия не случилось — попал и попал. Бывает. Литературы на эту тему я прочитал достаточно, поэтому удивляться книжному сюжету, внедрённому в реальную жизнь, не приходилось. Теперь просто надо жить дальше и выпутываться. Настораживало другое: мой сосед.

Голову даю на отсечение, что он такой же чёртов попаданец, как и я. Одет он был лучше: суконный халат, шаровары, на ногах сандалии, но дело, в общем, не в одежде, а в том, как мы смотрели на окружающий мир. Мы, при всём нашем внешнем различии, делали это одинаково: дико и широко открытыми глазами. Правда, в его глазах был какой-то золотистый отблеск, и это настораживало ещё больше.

Меня он тоже признал за своего.

— Кажется, мы товарищи по несчастью? — обратился он ко мне. — Я имею ввиду не положение, в котором мы оказались, а место. Вы тоже не понимаете, куда попали?

— Место и впрямь странное, — кивнул я.

— Вы не удивлены, — констатировал он.

— А есть смысл? Если я щёлкну пальцами или ущипну себя, то всё это никуда не исчезнет… Как вас зовут?

— Самуил. Это имя…

— Еврей?

— Понимаете в чём дело, молодой человек, я… как бы вам это сказать… В общем, да, я еврей. А вы, по всей видимости, нет?

— Я русский.

— Странно, никогда не встречал русского, говорящего на иврите.

— Почему на иврите?

— Ну как же…

— Двигаться! Двигаться!

Снова просвистел бич и упал на чью-то спину позади нас — звук, как будто лопнул воздух, и сразу за ним подавленный всхлип. Самуил вздрогнул, втянул голову в плечи. Колонна всколыхнулась, пришла в движение, бичи стали щёлкать реже.

Пошли.

Шли медленно. Хабиру не торопили нас, лишь изредка выкрикивали что-то вроде: бараны, свиньи, холерные псы. На ругательства я не обижался. В конце концов, каждый человек ругается согласно уровня своего интеллекта, и если этот уровень понижен, не стоит удивляться примитивной лексике, и уж тем более нет резона на неё обижаться.

Шагов через сто я начал чувствовать давящую боль в ступнях. Ходить босиком, при всех своих плюсах и минусах, я не привычен, не сподобился получить такого опыта, и теперь смотрел на моего нового товарища с завистью. Многое бы я отдал за пару приличной обуви. Хотя можно и не приличной, можно старые тапки или потрёпанные галоши, лишь бы защитить ступни от мелких камней. И не помешал бы плащ с капюшоном и высокой горловиной, чтобы вода не затекала за шиворот.

Самуил, казалось, не чувствовал ни холода, ни моросящего дождя. Он ступал уверенно, полной ступнёй, и не смотрел, куда сделать очередной шаг, а только прямо перед собой. Я проследил его взгляд. Впереди неровной стеной возвышались горы. Серые вершины, протыкая гиблую пелену туч, прятались где-то за кромкой неба. В узкие разрывы косыми линиями прорывались солнечные лучи, и от их ласкового вида становилось чуточку теплей. Я поёжился. Почему ни один из них не падает на меня?

Когда мы прошли долину и начали подниматься на перевал, Самуил вдруг оживился. Он повернулся ко мне, в глазах снова проскочили электрические искорки, и сказал: