Теперь Ленин мог опять не делиться добычей и 1 ноября на заседании ЦК РСДРП(б) категорично заявил: «Викжель в Совет не входит, и его туда впускать нельзя; Советы — органы добровольные, а Викжель не имеет опоры в массах» — то есть не имеет силы. — «Пора покончить с колебаниями. Колебаться нельзя, мы должны апеллировать к массам» — убеждал своё окружение Ленин.
2 ноября Цедербаум (Мартов) потребовал от СНК отменить запрет на выпуск ряда оппозиционных газет. Бунд рвался к российским массам и требовал от Ленина честной борьбы. И, вероятно, в этот момент Цедербаум обратился к окружению Ленина, апеллируя к справедливости и кровной солидарности. Ибо Каменев, Зиновьев и другие сторонники Бунда Ленину заявили: «Мы стоим на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий». Ленин ответил им ультиматумом: «Мы требуем категорического ответа в письменной форме на вопрос, обязуется ли меньшинство подчиниться партийной дисциплине и проводить ту политику, которая сформулирована в принятой ЦК резолюции товарища Ленина».
7 ноября «Правда» опубликовала более мягкое обращение ЦК РСДРП(б): «Мы согласны разделить власть с меньшинством Советов, при условии лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству». А 8 ноября Ленин показал, что он не шутит и может отодвинуть от власти самого председателя ЦИК — вместо Розенфельда (Каменева) 19 голосами «за» и против 14 председателем ЦИК был избран Яша Свердлов.
Ах так! Не испугаешь! — видимо сказал Розенфельд и в знак протеста вышел и из СНК. А вслед за ним ушли из ЦК и СНК Зиновьев, Теодорович, Рыков. Эти двое: Каменев и Зиновьев и раньше подводили Ленина, в частности они были против начала вооружённого восстания в октябре. Можно смело говорить о кризисе в верхах Советской власти из-за Бунда после 10-ти дней властвования, и о кризисе команды Ленина-Бронштейна, ибо всё-таки Рыков ко всему прочему был наркомом внутренних дел, а И. Теодорович — нарком по делам продовольствия. Это был серьёзный удар Ленину в спину.
«Меньшевистский профсоюз железнодорожников Викжель выдвигал требования удалить из руководства Ленина и Троцкого и сформировать «однородное социалистическое правительство» из всех левых партий, — отметил в своём исследовании В. Шамбаров. — Спас положение лучший из большевистских интриганов и организаторов, Свердлов. Переговоры с лидерами меньшевиков — Даном, Либером, Гоцем — кончились ничем. Но Яков Михайлович сумел внести раскол в ряды оппонентов, власти-то всем хочется. И удалось найти общий язык с руководством левых эсеров — Спиридоновой, Натансоном, Шрейдером, Камковым (Кацем). По результатам достигнутого соглашения Ленин и Троцкий в правительстве были оставлены».
Напряженную ситуацию раздрая «в верхах», который «низы» — «массы» и не совсем понимали, грозно усиливала опасная экономическая ситуация. Ведь заводы стояли, рабочие не работали и привыкли, что их «подпитывают» «заграничной манной» большевики, платить на жизнь надо было и солдатам и матросам, ведь им — многим тысячам здоровых вооруженных мужиков надо было каждый день есть, а деньги у Ленина и Бронштейна стремительно и опасно заканчивались, что могло привести к бунту «низов». Революция — дело не производственное, революция требовала денег и очень быстро их пожирала. Ленин обратился за помощью по своей линии — в Германию, а Бронштейн по своей — в США. В это время «революционные массы» и откровенные уголовники кормились за счет городских столичных масс, пользуясь преимуществом — что у них есть оружие. Отбиралось не только продовольствие, но и различные ценности и вещи, которые можно было обменять на базарах у приезжих крестьян на продовольствие.
К середине ноября подоспела финансовая помощь «ленинских друзей» — по старой схеме: Берлин — Парвус — Ганецкий (Дания) — Е. Сумельсон (Россия) поступили в распоряжение захватчиков уже упомянутые 11 млн. немецких марок, которые им выделило германское правительство. И эти деньги необходимо было «осваивать» совместно. При этом главный идеолог и финансовый посредник Парвус-Гельфанд также надеялся, что Ленин и с ним поделится властью — даст ему достойный государственный пост в захваченной России, и об этом говорилось Ленину открытым текстом, но Ленин медлил, ему очень не хотелось подпускать к власти этого мощного игрока. Ленин пошел на некоторые уступки — разрешил издавать недавно запрещенные, ставшие вдруг оппозиционными, газеты.