— Теперь понятно. Готовилась западня! Я выехал бы с небольшой охраной и нарвался на целый эскадрон! Хорош бы я оказался! Они меня либо убили бы, либо взяли в плен!.. Но почему же тогда они преследовали вас?
— Не знаю, — уклончиво ответил Жоаннес, хотя именно это он знал очень хорошо…
…Жандармы обнаружили мертвых лошадей, раздетый труп унтер-офицера и догадались о случившемся.
Поняв, что важный приказ, касающийся Марко, попал в чужие руки, и подозревая в содеянном трех беглецов, они решили на всякий случай изменить первоначальный план и предприняли атаку. Чем все закончилось, уже известно…
— Значит, ты участвовал в подлом заговоре против меня, истинного мусульманина и верного подданного его величества падишаха! — возмутился бей.
— Я солдат, и мне не положено обсуждать приказы командиров.
— Ты прежде всего дурак! Тебе следовало предупредить меня, продать мне эту бумагу, сообщить все, что знаешь. Я хорошо заплатил бы!
— Я такими вещами не занимаюсь!
— Значит, ты один такой и представляешь исключение из общего правила. Но я не верю тебе, ведь в этом мире все продается и все покупается, вопрос только в цене, а я щедр.
— Это щедрость бандита и вора! Ты одной рукой даешь, а другой еще больше отбираешь. Убийца!
— Врешь, свинья!
— Трус!
— Я! Марко! Трус?!
— Да, ты всего лишь жалкий трус!
Снести такое оскорбление в присутствии членов своего клана бей не мог. На какой-то момент он потерял самообладание: лицо исказила гримаса, глаза налились кровью, усы топорщились, на щеках появились белые пятна. Он заскрипел зубами от ярости, сжал кулаки и затопал ногами.
— Замолчи, сукин сын! Я сейчас велю своему леопарду растерзать тебя. Хадж, сюда! Хадж!
В ту же минуту зверь подскочил к хозяину, прижав уши к затылку и нетерпеливо скребя землю когтями. Отчаянным усилием Жоаннесу удалось подняться на ноги. Он стоял, гордо выпрямившись перед двумя хищниками, человеком и леопардом, и ждал своей участи.
Но следующий приказ для зверя так и не последовал.
— Нет! — прорычал Марко. — Это была бы слишком легкая смерть. Я изрежу тебя на куски, чтобы насладиться твоими мучениями, упиться видом твоей крови, услышать, как ты будешь униженно молить меня о пощаде! Только так можно отомстить за оскорбление!
С этими словами бандит выхватил из ножен кривую турецкую саблю и замахнулся. Клинок сверкнул на солнце.
Юноша даже не вздрогнул, хотя сильно побледнел. Глядя прямо в глаза своему разъяренному противнику, он в третий раз отчетливо произнес: «Трус!» В наступившей тишине это прозвучало как пощечина.
Было совершенно очевидно, что Жоаннес стремится вывести Марко из себя, спровоцировать в нем безудержный гнев, что заставило бы того потерять самообладание и толкнуло на убийство. Тогда друзьям вместо изощренных пыток и нечеловеческих страданий грозила бы страшная, но зато быстрая смерть.
Лезвие сабли должно было вот-вот опуститься на голову молодого человека. Присутствующие замерли.
Вдруг Марко отступил на шаг, и рука с занесенной саблей начала медленно опускаться, как в торжественном воинском салюте. Словно опомнившись, бей усилием воли взял себя в руки.
— Ты храбр! — сказал он уже более спокойно, и в голосе его зазвучали уважительные нотки.
— Я — человек! Пощады у тебя просить не стану, но, если мне суждено умереть, я хочу погибнуть, как подобает солдату!
— Да, ты — храбрец и напомнил о моем долге.
— Не следует забывать, кто ты такой. Твои славные предки тоже пролили немало крови, но они были герои и никогда не роняли своего достоинства!
— Ты прав!
— Если в тебе действительно течет их кровь, если эти львы не породили гиену[71], убей меня, но не оскорбляй! Поскольку это постыдно не только для того, кого унижают, но еще больше для самого́ обидчика!
— Клянусь Аллахом, ты мне нравишься! И хотя подарить тебе жизнь я не могу, но сделаю все, что ты попросишь, для тебя и твоих товарищей.
— Ты обещаешь?
— Клянусь!
— Поскольку мы оказались в твоей власти и должны непременно погибнуть, я прошу лишь об одном. Мы хотели бы умереть достойно, как солдаты, а не сдохнуть, как истекающая кровью скотина, с которой перепившиеся мужики заживо содрали шкуру.
— Я обещаю это.
— Расстреляй нас, если тебе так хочется, но избавь от связанных рук, повязок на глазах, кляпов[72] во рту и позволь мне самому командовать расстрелом.
— Согласен…
Не следует удивляться сверх меры такому неожиданному проявлению человечности со стороны Марко. Тем более что он вовсе не отказался казнить пленников, а только решил избавить их от пыток! Возможно, кто-нибудь другой отпустил бы их на свободу. Но в албанцах за многие века сформировалось чувство полного презрения к человеческой жизни. Они остались импульсивными[73] дикарями, чья необузданность характера и жестокость несколько умеряется врожденными добродетелями, свойственными еще первобытным людям.
71
Гиена — млекопитающее хищное животное, длина тела около одного метра. Питается в основном падалью.
72
Кляп — тряпка или кусок дерева, насильно засунутые в рот связанному человеку, чтобы он не кричал и не кусался.