— Ой, нана! — заглушали ее голос вопли Гаги. — Не меняй больше у Андиевых пироги на чуреки. Ой, не могу!
«Будешь теперь знать, чем питаются настоящие мужчины», — позлорадствовал Казбек, зная по собственному опыту, как жестоко крепит без привычки от просяных лепешек.
До чего же медленно тянется время, если ты обязан находиться весь день на одном месте. Ребята, наверно, уже играют в абреков возле Священного кургана, а тут сиди на соломе и гляди, чтоб какой–нибудь теленок не умудрился дотянуться сквозь загородку к коровьему вымени. Скучно. И как это взрослые целыми днями все работают, работают... Неужели им никогда не хочется поиграть в абреков или покататься по замерзшей Куре на самодельных деревянных коньках?
— Эй, Казбек! Иди скорей, что я тебе скажу...
Казбек оглянулся: между кольями плетня светилась на солнце курносая рожица его закадычного дружка Басила Татарова.
— Ну что тебе? — словно нехотя, подошел к плетню Казбек, хотя сердце его прыгало в груди от радости — так надоело сидеть на чужом дворе в одиночку.
— Ты, наверно, забыл, что сегодня праздник святого Уацилла?
— Ну и что?
— Как что? — у Басила из–под потрескавшегося козырька огромной не по росту фуражки вытаращились глаза. — Да ведь сегодня кто вволю не наестся, тот весь год будет ходить голодным. Или тебя уже накормили твои хозяева?
— Накормят, жди, — ухмыльнулся Казбек и сплюнул. — Они лучше кобелю выбросят, чем тебе дадут — такие жадные.
— Так чего ж ты сидишь? Айда в саклю деда Хабалонова. Там у него всякой еды целая гора: фасоль, пышки, рыба копченая — вкусно страсть!
— Ты что, пробовал?
— Нет, в окно видел, — вздохнул Басил и проглотил слюну. — Так пойдем?
— Нельзя мне, — вздохнул и Казбек. — Аксан узнает — плохо будет.
— Хе, узнает... Как он узнает, если Джаным на Бугулов хутор его повез, сам видел.
— Гаги расскажет...
— Пусть только попробует, — просунул Басил между кольями смуглый кулак.
— Э, была не была, как говорил наш вахмистр Кузьма Жилин, — махнул рукой Казбек, употребив любимое выражение отца, и вскоре его лохматая, наполовину облезшая шапка уже мелькала рядом с Басиловым картузом в зарослях прошлогоднего бурьяна. Если бы Казбек оглянулся в ту минуту, он увидел бы, как из того же бурьяна вышел, держась за штаны, бледный от перенесенных страданий Гаги и с чувством погрозил кулаком ему вдогонку.
Возле хаты Якова Хабалонова полно молодежи, преимущественно мальчиков-подростков: взрослые парни на войне, а их невестам какой же праздник без женихов? Мальчишки толпятся у порога и ждут, когда им позволят перешагнуть через него старшие. Скорей бы уж вырасти, чтобы можно было вот так же сидеть за столом с мужчинами и есть копченую рыбу — сколько захочется.
— Заходите, дети мои, да будет к вам милостив Уацилла, — это Яков Хабалонов, седой и важный, появился на пороге.
Казбек с толпой сверстников протиснулся в душное от множества людей помещение, стараясь не попадаться на глаза сидящему за столом отцу. Правду сказал Басил: на столах полно еды и выпивки. Вокруг столов чинно сидят мужчины. В руках у старшего, возглавляющего стол Михела Габуева большая румяная пышка.
— Боже! тебе мы поручаем себя, святой Уацилла. Сегодня народ тебе молится, и ты дай им жизнь, сытую хлебом, чтобы могли они справлять свадьбы и приносить тебе жертвы, — поднял он пышку на уровень груди и повернулся к замершим у порога юным согражданам: — Уа, ребята, вам что надо?
— Хор-хор [4]! — дружно прокричали в ответ мальчишки, а звонче всех прозвучал в этом хоре голос Казбека.
Михел удовлетворенно огладил бороду и, захватив горстью фасоль из миски, трижды осыпал ею головы мальчишек со словами: «Пусть бог вас всегда оставляет сытыми хлебом». Проделав эту процедуру, он предоставил слово старшему хуриевского рода, в чьем доме будет отмечаться праздник Уацилла в следующем году. Тот поблагодарил собравшихся за оказанную ему честь и, взяв в руки чашу с брагой, поднёс ее к своим усам. В это время сосед по столу взял другую чашу и стал лить ему на бритую голову брагу с таким расчетом, чтобы она стекала по лбу в чашу пьющего. После чего ее отдали ликующим от такого щедрого подношения мальчишкам. Они гурьбой вывалились из хаты во двор и принялись пировать, по примеру взрослых сопровождая питье браги тостами: «Пусть вас, друзья, каждый день угощают родители вкусными пирогами, а не палками».
Тем временем мужчины в доме принялись за араку. Пустили турий рог по рукам пирующих — зарумянились у них лица, пустили второй — расправились согнутые тяжелой работой плечи, пустили третий — засверкали вдохновенно глаза.