Но когда бабушка досмотрела кино, Лике пришлось-таки объясняться. Начала она с того, что громко разрыдалась. Ей заплакать ничего не стоит, это любой первокурсник «Щуки» умеет, так что на меня не подействовало, но гость сопереживал так, что опрокинул миску с оливье и полез под стол собирать осколки. Тут выяснилось: рыдает мама от счастья, однако юноша вылезать из-под стола не торопился. Наверное, у него были для этого причины. Оказалось, Лика привела домой не просто богемного мальчика, а мужчину своей жизни. Ему 24 года (выглядит максимум на 16), называется мужчина жизни нежно — Вовочка. А еще он самый настоящий бомж, потому что живет на Ленинградском вокзале.
— Как это романтично! — не выдержала я.
Лика сделала вид, что иронии не заметила. Она подобрала парня у театра, когда его выкидывали оттуда охранники.
— Они ужасно грубо с ним обошлись, — возмущалась Лика. — Вовочка просто пытался устроиться на работу!
— Видимо, агрессивно пытался, — рассмеялась я.
— Да, он страстная натура! Он — поэт!
Еще бы! Никто и не сомневался, что он — поэт…
— Когда парню нечем заняться, он представляется поэтом. Ну, или художником.
Или фотографом, который работает в жанре ню. Девушка, разденьтесь ради искусства!
— Да тебе просто завидно! — разозлилась Лика.
Какая там зависть… Мое состояние, скорее, можно назвать крайним изумлением, переходящим в возмущение. Мама влюблена в парня, который всего на четыре года старше меня. Терпеть не могу непризнанных поэтов, недавно избитых охранниками. А какая еще может быть реакция? Хотя я знаю какая. Бабушкину. Ирина Родионовна спит и видит, как бы нас с Ликой повыдавать замуж, но нежный возраст Вовочки даже ее смутил. Она попыталась было объяснить непутевой дочке, что такая разница в летах чрезвычайно не одобрялась в советском загсе, но спорить с Ликой бесполезно — для нее существуют только два мнения: ее и неправильное. Бабушка сдалась (до поры до времени) и пошла печь пирог с рыбой (судя по запаху, это ее страшная месть Лике).
Одиннадцать часов. Картина идиллическая: бабушка на кухне печет пирог, Лика с Вовочкой воркуют на диване, время от времени в порыве страсти заваливаясь на бок. Я в своей комнате умираю от скуки (читаю учебник по философии). Спрашивается: где Дед Мороз с дорогостоящими подарками? Где?!
В дверь позвонили.
— Женя, открой! — заорала с дивана Лика.
Они с Вовочкой не могут распутать руки? Романтика…
На пороге стоит Дед Мороз. Ха! Я с трех лет знаю, кто этот дядька с полиэстровой бородой: мой папа, Федор Фомин, почетный лауреат премии Проклятие Нашего Дома. Премия была учреждена Ликой сразу после развода, а вторым лауреатом стал терьер Трюфель (которого, кстати, подарил мне папа), когда сожрал Ликину любимую сумку из телячьей кожи.
— Привет, пап!
— Ты бы хоть вид сделала, что не узнала! — рассмеялся он. — Неужели не хочется поверить в сказку?
— Пап, мне двадцать лет, — напомнила я. — Ты лучше к Лике загляни, она явно впала в детство.
— Носит короткие юбочки и встречается со школьниками?
— Почти угадал…
— Здравствуйте, детки! — заорал папа и ввалился в гостиную.
— Здравствуй, дедушка! — подыграла Лика.
Вова резко вскочил с дивана и поправил галстук. Знал бы он, что под бородой — Ликин бывший муж… Папа поставил на ковер мешок с подарками и достал оттуда плюшевого медведя для меня и игрушечную собаку для мамы. У него правило такое — на праздники дарить исключительно мягкие игрушки. Очень экономное правило. Тут Федор заметил притихшего Вовочку и угрожающе двинулся на него. Тот слегка попятился.
— Хороший мальчик, уважаешь Дедушку Мороза! За это будет тебе подарочек, — басом пророкотал папа и вытащил из мешка плюшевого ослика. — Осел!
Интересно, как он мог предусмотреть наличие Вовочки в нашей гостиной? Может, это интуиция? Или ослик предназначался кому-то еще…
Непризнанный поэт задохнулся от возмущения, а Лика немедленно встала на его защиту:
— Вова, познакомься, это мой бывший муж, Федор. Он, когда ревнует, всегда говорит гадости.
Вовочка побледнел и снова попятился.
— Какой у меня соперник пугливый, — рассмеялся папа. — Да не бойся ты, я маленьких не обижаю!
Даже Лика не выдержала и улыбнулась. Я зажала рот двумя руками, чтобы не расхохотаться. Все-таки поэт, ранимая душа. Вова рванулся к Федору с явным намерением вцепиться ему в горло, но тот легко увернулся и окунул несчастного головой в чашку с оливье. Тут веселье закончилось и началась правда жизни. Мама, прижимая к груди перепачканного в майонезе Вовика, объясняла бывшему мужу, кто он такой после этого. Я попыталась прекратить скандал единственно возможным способом: