Но тут мой взгляд царапнула неправильность. По крайней мере, так сынтерпритировало сознание ещё не осознанное: неправильность, разболтвшуюся шестерню, трещину в котле. Ещё не работающего механизма но, несомненно, при запуске приведущую его к необратимой поломке. А именно: один из пассажиров, стоящий несколько в сторонке, медленно и аккуратно извлекал револьвер из кобуры. Делал он это настолько плавно и естественно, что на него просто не обращали внимания, тем более, что взгляды большинства из присутствующих были прикованы к пиратскому Кораблю. Как впрочем, и этого мужчины: револьвер он вытаскивал, не отрывая взгляда от… хм, капитана. Что-то мне совсем не нравится происходящее! Нет, ситуации бывают разные, и в некоторые, хоть и со смертоубийством, приличному джентльмену влезать не стоит. Но уж точно не в случае тайного покушения, тем более, несмотря на то, что на текущий момент капитан явно актёрствовал, он для Корабля весьма и весьма важная и нужная деталь.
Так что раздумывать я не стал. Правда, немного выждал: риска не было никакого, но хватать пассажира из-за того что он, например, «поправил револьвер» — не слишком пристойно, с точки зрения окружающих. Этак и меня скрутить могут, да и заточить в карцер или иное место для содержания нарушителей и преступников на Диастристе. Так что дождался я, когда этот мужчина стал вскидывать револьвер, и его положение ну вот никак на «случайно поправить» не выглядело, и ухватил его руки и ноги трактаторами, надёжно зафиксировав. Кстати, несколько выстрелов этот тип всё же сделал, но не в капитана, а в стекло обзорного купола. Причём прочность этого материала наглядно показала, что это не просто стекло, а то и не стекло вовсе: пули отрекошетили от него, не оставив ни скола, ни царапины. К счастью, рикошетами никого не задело, а в кают-компании возникла если не паника, то ОЧЕНЬ сильное волнение, гвалт и гомон. Центром которого был я и удерживаемый мной злодей. На текущий момент — точно злодей: не говоря о выстреле, так грязно и мерзко сквернословить может только очень дурной человек.
— Открыть огонь, — совершенно не пафосно, явно в разрез с «программой представления», бросил капитан. — Что случилось, почему вы его удерживаете⁈ — гораздо громче произнёс он, обращаясь ко мне.
Да и зашагал быстрым шагом в моём направлении, тогда как пассажиры перед ним расступались. А я краем глаза отметил Зое, незаметно пробравшуюся поближе ко мне, и занявшую позицию телохранителя: чуть сзади и справа, чтобы правая рука была свободна и могла действовать, не будучи перекрыта оберегаемым. Пока капитан (а чуть позже явно абордажники или какие-то подобные матросы Диастриста) пробирались к нам, я успел благодарно кивнуть подруге, получил ответный кивок и улыбку.
А подошёл ко мне капитан в момент, когда артиллерия Диастриста исполнила его приказ. Были это обычные электропушки, но в весьма впечатляющем количестве. Так что момент, когда капитан до нас добрался, был оттенён зрелищем разваливающегося на куски и падающего Воздушного Судна у него за спиной. Нельзя не признать — в качестве сцены выходило гораздо более впечатляюще, чем задумывалось атлантами изначально.
А удерживаемый мужчина на разрушения корабля задёргался, засквернословил ещё более отвратно, хотя это, казалось, было невозможно. Но ответил своими криками капитану гораздо лучше меня, потому что помимо брани были слова:
— Ничем это вам не поможет, нехорошие атланты и пассажиры! А за Деррокадор и его экипаж вам отомстят, и мучиться вы будете долго!
— Понятно, — явно игнорируя, как и я, брань злодея, произнёс капитан. — Благодарю вас, мистер… Хануманум? — вопросительно посмотрел он на меня.
Оскорбляться я, как понятно, не стал: одно то, что капитан помнил хотя бы созвучие моей фамилии — показатель отменной памяти. Экипаж, сотни, а то и тысячи пассажиров, это никакая память не удержит.
— Хуманум, господин капитан…? — ответил я, вопросительно смотря на него.
Моё незнание его имени… не более предосудительно, конечно. Равноценно — он не знает меня, я не знаю его. А что я «должен знать» — это глупости, пусть кто должен, тот и знает, я за собой таких долгов не признаю.
— Гермес Пова, мистер Хуманум, — ухмыльнулся он краем рта. — Этот негодяй покушался на меня?
— Думаю, что так, капитан Гермес.
— Принят на борт на Нему, — пробормотал капитан. — Передайте негодяя эпививасам, страже корабля, — пояснил он, что я и сделал: отпустил трактаторы, тогда как подоспевшие вооружённые матросы скрутили злодея. — И заткните его, — бросил капитан, слегка поморщившись, подчинённым, которые с готовностью нанесли захваченному несколько ударов.