За воротами оказалась пара джентльменов, людей, лет сорока на вид. И, хотя смотрели на нас с Зое они с хорошо читаемой насмешкой, были вежливы. Оповестили, что Крепость для нас закрыта, кроме кольцевого коридора, начинающегося сразу за воротами. Ну и питейные и развлекательные заведения также доступны, после чего стражи потеряли к нам интерес, но смотрели всё равно с насмешкой. А Зое целенаправленно тащила меня по коридору.
— Ты понимаешь, что вместо рассказов может выйти конфликт? — уточнил я у подруги, потому как примерно так, в моем представлении, закончится наш поход в местный паб.
— Угу, — рассеянно отмахнулась она. — Только, Фик, — внезапно остановилась она и требовательно посмотрела мне в глаза. — Я сама справлюсь. Не хватайся за свою метлу, очень тебя прошу.
— Да и не собирался, — пожал я плечами. — Но…
— Вот, — пробормотала Зое, указывая на латунную вывеску «Питейная», — Заходим, сразу к стойке, а там я сама.
— Но… — начал было я, но решил предоставить Зое действовать по её усмотрению: я, как бы, изначально рассматривал этот поход как поддержку подруги, так что пусть поступает так, как считает нужным.
Само это заведение оказалось очень… утилитарным, иначе не скажешь. Освещено мистическими светильниками, но простыми шарами, без каких бы то ни было украшений. Не электричеством, а тем более — не огнём, видимо, с точки зрения безопасности или экономии. От огня случается пожар, а электрическое освещение не слишком дёшево и хрупко. А вот магический светильник, хоть и ощутимо дороже, но прочен (надо ОЧЕНЬ постараться, чтобы нанести ему ущерб) и не требует подвода проводов. Длинная стойка, простые столы и скамьи без перегородок или кабинок, причём всё — из камня, обшитого не слишком толстыми досками для комфорта сидящих. Большинство столов пустовало, но не все: несколько компаний в три-пять разумных сидели, выпивали и переговаривались друг с другом. Одеты эти разумные были в те же чёрные бесформенные мундиры, что и на стражах у входа, причём возраст даже на взгляд был «второй половиной жизни». Судя по всему — служба в Крепости выходило чем-то вроде отдыха перед отставкой по возрасту для военных.
— Бутылку виски, — резко сообщила Зое одинокому бармену, одетому в этакий полувоенный сюртук.
Последний молча кивнул и поставил литровую бутыль с оранжево-коричневым напитком и пару стаканов. Я особым желанием пить не горел — и сейчас, и вообще, но кричать на всё заведение (или даже шептать), что я не буду, было не слишком разумно.
Хотя мои разумные размышления были бессмысленными: Зое не просто знала о возможном конфликте. Но и, вдобавок… спровоцировала его. А именно: залпом выпив стакан этого пойла, она демонстративно огляделась, пригорюнилась и, не понижая голоса, обратилась ко мне.
— А я-то думала, что разговоры про то, что Крепость — богадельня для старых развалин, — слу-у-ухи, — насмешливо и громко произнесла она и демонстративно пригорюнилась. — А на самом деле всё ещё хуже.
Я, внутренне выругавшись (совершенно неподобающе для джентльмена, но про себя, да и ситуация выходила такой, что не ругаться было решительно невозможно!), стал готовить трактаторы к возможному противостоянию. Потому что пять джентльменов из отдыхающих за столиками решительно двинулись к стойке. Несомненно, с целью показать гостье всю её неправоту в смысле их оценки, что хоть и неприятно, но вполне понимаемо после слов Зое.
Правда Зое, незаметно, положила мне ладонь на предплечье, сжала и еле заметно покачала головой. Видимо, мое участие в конфликте её не устраивает, но… Меня же огорчённые джентльмены из Крепости спрашивать не будут! Всё равно драка будет, причём исключительно из-за слов этой… Хотя стоп. Зое — не глупая девица и точно не дура. Она знала о возможном конфликте и сделала его из «возможного» фактически случившимся. Причём сознательно, но вот зачем?
Додумать я не успел: пятёрка подошла к стойке и один из них, самый пожилой (но даже в свои средние года никак не тянул на громко упомянутые Зое «старые развалины») обратился к подруге.
— Твой парень бессмертный, девчонка? — поинтересовался он, на удивление — без сквернословия, явно имея в виду меня.
— Он — хуже, — не оборачиваясь сообщила девица. — И за себя и свои слова я привыкла отвечать сама, — резко обернулась она, демонстрируя улыбку.