А зачем вообще нужно общаться с публикой? Разве сам автор не лучший критик и знаток своих работ?
Забавно, что критическое и творческое сознание полностью разделены, отделены друг от друга. Ведь собственную работу совершенно невозможно оценить критическим взглядом. Как будто выключаешь один свет и смотришь на вещи в другом. Знаете, это очень странно — то, что я не могу критически оценивать собственную работу. Работу других — могу. Хотя нет, если это человек, которого я очень хорошо знаю… Когда ты близко знаком с актером, то не можешь судить о его выступлении, потому что думаешь: ага, сейчас он это делает, сейчас — то. Если я очень хорошо знаю человека, мне тяжело критически оценить его книгу. О своей же собственной работе я не в состоянии судить по справедливости. Я только вчера вспоминала о том, что порой читаю собственный текст и думаю: это до того замечательно, да разве я могла так написать! А бывает, посмотрю и скажу: как такое могли напечатать? Это же просто нельзя было печатать! Мне очень трудно составить справедливое мнение о том, как мои книги воспринимает читатель. Однако книги других я, как правило, стараюсь оценивать по достоинству. Доходит до того, что, когда я пишу, скажем, погружена в свой роман, я избегаю читать чужие книги — боюсь подхватить интонацию, начать подражать. В таких случаях я своим критическим умом не пользуюсь, мне хочется попросту отключить эту машину. Это особое умение — надо научиться эту штуку отключать.
Театральный опыт как-то помог вам в литературе?
Мой театральный опыт совершенно не связан с моей писательской жизнью. Я ведь не пишу пьес — однажды попыталась, написала одну, но поняла, что не могу, это слишком сложно для меня, не мой жанр. Однако театральные навыки чрезвычайно пригодились мне в тех случаях, когда все-таки нужно было выступать перед публикой. Когда я выхожу к публике, у меня сильный голос, я могу читать по ролям за своих персонажей, я способна выступить очень хорошо. Одним словом, этот опыт был весьма полезен мне как исполнителю своих текстов. Но писать роман и играть роль, или работать над ролью, — вещи абсолютно разные. Правда, верно и то, что, когда я пишу, всегда слышу голос, речь — в этом смысле да, модуляции, устная речь, ритм, нарастание мне всегда слышны. Наверное, в какой-то степени просодия, пришедшая из театра, имеется и в прозе. И все-таки это — совершенно другой вид искусства.
Ваши ранние книги кажутся более оптимистичными, чем поздние.