Аня закатила глаза. «Детский сад!» — слетело было с ее языка, но она сдержалась.
— И что же значит твоя татушка? — спросила тоном, которым обычно разговаривала с детьми, когда те приносили ей свои рисунки.
— Наш развод, чувства. Твоя батарейка севшая, а моя заряженная. Просто я все еще…
Сейчас признание в любви не имело смысла, поэтому Макс не стал продолжать. Аня и так все поняла. Правда, не подала виду. Впрочем, как всегда.
— Я была не права на счет детей. Тебе нужно с ними общаться. По крайней мере, с Наденькой, — сказала она напоследок. Оставила деньги за кофе и ушла. В следующий раз они увиделись уже на концерте.
55
Выступая на сцене, Аня почувствовала себя живой. Впервые за долгое время. Нет, нельзя сказать, что она была недовольна тем выбором, который сделала в пользу семьи. Дети — ее радость.
Но все-таки Аня погрязла в рутине и скучала. А когда пела на концерте, будто расправила крылья. Те крылья, что делали ее той, кто она есть. Те крылья, что сама себе подрезала, отказавшись от группы. Те крылья, что страшный диагноз вырвал с корнем. Теперь из больного места сочилась кровь.
— Мама, мама, у тебя кровь! — Наденька с ужасом смотрела на Анин разбитый висок.
— Ничего страшного, солнышко! — Аня обняла дочь, когда та забралась к ней на больничную койку.
Состояние здоровья матери двоих детей резко ухудшилось через день после выступления. Снова упав без чувств, она сильно ударилась головой. Пришла в себя уже в палате и первое, что сделала — сорвала пластырь, наклеенный на пострадавшую область.
— Надо бороться с болезнью, а не с врачами, — упрекнула Аню мать. Она вместе с внуком сидела подле кровати.
— Все в порядке. Меня завтра выписывают, — Аня вяло улыбнулась и еще крепче прижала к себе Наденьку.
— А процедуры? — Кир беспокоился, что мама забросит лечение.
— Буду ездить. Не волнуйся, — она взяла сына за руку.
И потом понеслось. Госпиталь, лекарства и химиотерапия. Волосы выпадали, силы уходили, а опухоль росла. Аня снова оказалась прикованной к больничной койке. Решили оперировать.
— Когда? — спросил у бабушки Кир по дороге в палату к Ане.
— Через два дня.
— А мама умрет? — перед тем, как бабушка открыла дверь, послышался испуганный голосок Наденьки.
— Ангелы не умирают, — Кир едва сдерживал подступающие к глазам слезы. Перед встречей с мамой следовало натянуть ободряющую улыбку.
Сама Аня уже не могла ни говорить, ни улыбаться. Мысли и те путались в голове. Она сходила с ума от боли и почти не просыпалась.
Прогулки с детьми по каштановой аллее, и встреча с первым мужем. Кир и Наденька заботливо передавали маму в руки Кирилла. Такой сон Аня видела уже неделю, а то и больше. Словно предупреждение о скором конце. Операция не спасет. И она это знала.
— Я люблю вас, — прошептала матери и детям одними губами и окончательно впала в забытье. Последний разговор с родными.
56
Сильные боли прекратились, а туман в голове рассеялся. Аня открыла глаза и встала с кровати. Почувствовала невероятную легкость и прилив сил. Все здорово, однако что-то не так. Она обернулась.
На кровати лежала женщина, очень похожая на Аню. Вид явно нездоровый: пожелтевшая и истощенная, постаревшая, как будто на целую вечность. Глаза закрыты, дыхания нет.
— О, нет! Неужели? — Аня вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Да, моя дорогая, — только сейчас она заметила человека в светлых одеждах, который стоял возле окна.
Он подошел к Ане, ласково взял ее за руку, и они в одночасье оказались в абсолютно белом пространстве. Знакомом до боли и даже родном.
— Вспоминаешь? — спросил человек в светлом.
— О да. Прежде чем родилась, и меня назвали Анной, я была здесь. И не один раз. Отсюда попадала на Землю ровно… сколько, не подскажете?
— А то! — в руках ее собеседника появилась большая книга. Как по волшебству. — Девятьсот пятьдесят раз.
— Не хватает еще пятидесяти, — Аня грустно вздохнула.
— А ты так хочешь должность?
— Нет. Я хочу, чтобы от меня отстали.
Человек в светлом ничего не сказал, а лишь вопросительно уставился на Аню. Затем жестом указал идти за ним. Аня послушалась.
— А где мой ангел-хранитель? — сначала она долго думала, задавать ли этот вопрос, но все же решилась.
— А откуда ты… впрочем, чему удивляться, — провожатый остановился и обернулся. — У нее сегодня суд.
— Суд?
— Да, суд, — он двинулся дальше, прибавив шаг.