— А семнадцатый номер сколько уже собрал? — спросила я.
— Сто три!
— Ошибаетесь, двести три! — раздался веселый голос.
Мы все оглянулись. В дверях застрял Бакури, он был весь мокрый, с трудом дышал и старался втащить грязную от мазута железную бочку, но это ему не удавалось. Заведующий складом подскочил к нему, схватил бочку огромными руками и бросил ее на каменный пол склада.
— Вот это здорово, молодец, паренек! Не правда ли, хороша консервная баночка? — сказал он посмеиваясь.
Я невольно посмотрела в сторону Бубы и заметила, что он с трудом сдерживается, чтобы не сказать какую-нибудь грубость заведующему. Потом он резко повернулся и вышел. Мы двинулись за ним. На улице девочки из отряда Бакури возились с ломом, собирали его в одну кучу у входа в склад.
— Здравствуйте!
— О, Мзия, здравствуй, — взглянули на меня девочки, — как ваши дела?
— Все хорошо.
— Желаем удачи!
— И вам также!
Таков был мой короткий рыцарский диалог с соперницами. Мы молча продолжали путь. Буба остановился у маленького сквера, сел на низкий бетонный парапет. Мы окружили его.
— Этери, — начал Буба, — ты заметила, что твои консервные банки дядя Андро даже не взвесил?
— Взвесил! Как это не взвесил? — заволновалась Этери, поняв укор Бубы.
— Ну конечно, на весы он их положил, но потом отбросил в сторону как совершенно негодные. Имейте в виду, чтобы с сегодняшнего дня я не видел консервных банок и разных там булавок. Если работать, так работать, мне не до шуток, дурака валять мне некогда. Вам-то что, вас, может, и без того возьмут в Боржомское ущелье. Вы ведь до-бро-по-ря-доч-ные и пе-ре-до-вые, а я… я непременно должен победить, чтобы увидеть Вардзийскую пещеру. — Буба глубоко вздохнул и, глядя мечтательно куда-то в пространство, добавил: — Вы даже представить себе не можете, что такое Вардзийская пещера! Каменный город, высеченные в скалах залы, каменные стулья, туннели… А вдруг мы заблудимся в лабиринтах и никогда не выйдем оттуда? Я непременно найду древний лук со стрелой, пролезу в такие места, куда до сих пор все боялись войти. Ясно вижу, как лук валяется на полу темной комнаты и… дожидается меня, знайте это! Поверьте, там в пещере есть такие комнаты, куда еще не ступала нога современного человека. Кто знает, может быть, там стоят окаменелые воины с кинжалами наготове? Мы идем… идем… приближаемся… — произнося эти слова, Буба действительно привстал, чуть согнувшись сделал несколько шагов вперед, — приблизимся и остановимся, пугаться мы не должны, они уже мертвые, эти воины. Если откуда-нибудь появится ящерица, вы, Этери, Мзия, чтобы не смели кричать, это и тебя касается, Мито.
Буба стоял напряженный, будто перед ним и в самом деле высились фигуры окаменевших воинов. Меня бросило в дрожь.
— А знаете, что самое интересное? — прошептал вдруг Буба. — Может быть, там находится могила царицы Тамары. Не может быть, а действительно находится, слышите? Ведь этой могилы еще никто не нашел.
Буба умолк. Мы сидели затаив дыхание, боясь нарушить молчание. И вдруг у меня промелькнула мысль, вдруг я поняла, почему у Бубы такой скверный характер, почему он «плохой» мальчик. Бубе не место на улицах большого города, среди многоэтажных домов. Его место в горах, на неприступных скалах, среди джейранов и пещер. Он должен быть охотником, пастухом или альпинистом, геологом или археологом, лесником или моряком. Буба рожден не для города. Вот какая мысль осенила меня, когда Буба как зачарованный рассказывал о Вардзийской пещере.
— Поэтому мы должны победить, теперь вы понимаете меня? — продолжал Буба. — Кто не хочет работать, пусть сейчас же скажет.
— Бабушка Нато отдает старую чугунную печь, — сказала я, — знаешь, какая она тяжелая!
— Молодец! — Буба взглянул на меня глазами, полными благодарности. — Сегодня же привезем ее. Ты, Мзия, хорошая девочка.
Когда прозвучали эти слова, сердце мое забилось часто-часто и я опустила голову. Неужели Буба сказал это? Или мне просто послышалось?
— В забор около нашего дома в одном месте вплетены старые железные ворота, — сказала Этери. — Если эти ворота мы заменим камнями…
— Заменим, конечно, заменим! — обрадовался Буба. — Ты, Этери, тоже неплохая девочка!
Меня кольнуло в сердце. Нет, мне, конечно, показалось. Буба никогда не говорил, что я хорошая девочка, всюду только Этери… а я… ну и не надо, пусть не говорит…
— Сегодня же привезем и ворота и печку, а завтра утром… — Буба замолчал и, как самовлюбленный петушок, вытянув шею, посмотрел на нас, будто не решаясь сообщить сразу радостную весть.