Обычно мальчикам из благородных семей обривали голову, оставляя только “детский локон” на темени; и сам Амон-Аха был еще гололобым, как ученик жреческой школы. А волос Сетеп-эн-Сетха никто не касался. Он был не таким ярко-рыжим, как иные; но все же достаточно отличался, чтобы на него все здесь оборачивались.
- Этот мальчик - такой же сын мне, как ты, - сказал Синухет, строго глядя на старшего.
Амон-Аха насупился, опустив гладкую голову. Он промолчал лишь из почтения к отцу; но убежал, как только ему разрешили.
Наверное, к матери, которая будет наговаривать ему на сына чужестранки… А может, и нет. Может, госпожа Мути достаточно умна, чтобы подождать, пока между сыновьями Синухета не возникнет естественный разлад.
Хотя еще слишком рано говорить, Амон-Аха равнодушен к младенцам, как все мальчишки.
Когда настало время везти Амон-Аха назад в школу, пришло приглашение от Имхотепа. Жрец Осириса нашел себе жену и звал Синухета на свою свадьбу. Имхотеп прислал и письмо, в котором рассказывал о жизни в столице и о планах его величества.
Синухет прочитал письмо брата вслух для Беллы, жадно внимавшей ему.
“Будет расширено строительство Ипет-Исут, главного дома Амона, - писал Имхотеп. - Фараон жертвует жрецам много колец золота. Это не потому, что он любит их больше, чем любил его отец, который ушел на Запад. Новый царь продолжает дело многих предков, жалуя слуг Амона. Однако Сети желает разведать пути Осириса, которыми до него не ходил еще никто…”
Белла поняла, что речь идет о начавшемся возвышении жрецов Осириса и самого Имхотепа. Но на этом намеки Имхотепа кончались, он, видимо, как и все слуги богов, привык выражаться загадками. Однако о земных делах храма Амона брат Синухета написал вполне ясно.
Белла узнала, что умер Менна, четвертый пророк Амона, и его место занял другой. Менна умер своей смертью, но причины ее остались неизвестны, потому что четвертый хем нечер скончался в одиночестве…
“Ну конечно, здесь никто еще не умеет проводить судебно-медицинскую экспертизу”, - мрачно подумала англичанка.
И тут ее поразила догадка, что дело может быть в ней, Небет-Нун! Даже если в смерти жреца, взявшего чужестранку под покровительство, не было ничего мистического, после ее побега в храме Амона могла возникнуть склока… Может быть, пророки Амона не поделили вещи, которые отобрали у нее, или попытались истолковать появление Беллы особым образом!
Но мистическое объяснение было почти таким же вероятным.
Что только началось в Уасете с ее появлением, какие связи протянулись, о которых она ведать не ведает!..
- Ты огорчена? - спросил Синухет, заметивший ее реакцию.
Белла долго молчала, не зная, солгать хозяину или не пытаться.
- Менна был тем, кто нашел меня, - призналась она наконец. - Четвертый пророк Амона дал мне защиту, кормил меня и учил речи…
Синухет опустил папирус.
- Почему-то меня не удивляет то, что с ним случилось, - сказал ее господин.
Белла отвернулась, понимая, о чем думает египтянин. Она сглотнула комок, потерла горло.
- Ты поедешь в Уасет без меня и Кифи? - спросила англичанка не глядя.
- Разумеется, - серьезно ответил Синухет.
Белла шагнула к нему, и они обнялись.
- Мы будем скучать… - прошептала она.
Синухет поцеловал ее в губы, как любовник.
- Мы надолго не задержимся. Я тоже буду тосковать, Небет-Нун.
========== Глава 61 ==========
Имхотеп женился на жрице Амона и дочери Перхора, жреца Амона, - госпоже Тамин, вхожей во многие помещения и дела Ипет-Исут. Отец давал за этой девушкой немалое приданое, и в ее собственности оставалось много вещей; а в ее распоряжении - несколько служанок. У отца невесты Имхотепа были также и рабы, и скот, и пасека.
Синухет даже удивился, что богатый и влиятельный жрец Амона дозволил этот брак. Имхотеп не нищенствовал и был человеком благородной крови, но его состояние было значительно скромнее.
Возможно, Перхор уступил влечению сердца и тела дочери, подумал Синухет, увидев жениха и счастливую невесту. Он знал, что столь красивый человек, как Имхотеп, способен вызвать страсть во многих девицах. А может быть, Перхор рассчитывал на будущее, зная, что Сети благоволит жрецам Осириса, скромным тайноведцам, и уже раздражен алчностью слуг Амона…
Свадьбу справили в новом доме Имхотепа в Уасете, который он купил на приданое Тамин и по настоянию будущей жены - на окраине города, где дома продавались гораздо дешевле и легче, чем в богатых кварталах вблизи царского дворца. Синухет вначале нахмурился, увидев это жилище, а потом одобрил выбор брата.
Когда Имхотеп закрепится в Уасете, можно будет купить и лучший дом. А сейчас ему даже не годится так выставляться и слишком тщеславиться - Имхотеп служитель царя мертвых, проводящий жизнь в заботах об ушедших на Запад.
Приглашенных было, кроме родственников невесты, совсем немного - двое жрецов Осириса и несколько молодых придворных, с которыми Имхотеп успел свести знакомство.
Когда жрецы освятили дом, разбили горшок и полили путь молодых супругов кровью и молоком, настало время пировать и беседовать. Тамин наслаждалась своим новым положением хозяйки и упивалась поздравлениями, и Синухет, глядя на дочь Перхора, размышлял - нельзя ли через нее подробнее узнать, что происходит в храме Амона и отчего скончался четвертый хем нечер. Наверняка слуги и рабы в главном храме сплетничают не меньше, чем во всех богатых домах…
Тамин увлеченно разговаривала с Мути. Не расскажет ли жрица Амона жене Синухета чего-нибудь лишнего? Но ведь они совсем незнакомы. Хотя Синухет в таких вещах не мог судить о женщинах.
В разгар веселья, когда гости отдали должное вину с виноградников Дельты, - он привез брату в подарок несколько кувшинов, - Имхотеп сделал Синухету знак. Ему хотелось поговорить, а напиваться молодой хозяин был не намерен. Это не приличествовало ни его положению, ни жреческому сану.
Синухет подошел к брату, воспользовавшись тем, что его столик стоял в удалении от столика жены. Когда Синухет сел рядом на табурет, Имхотеп улыбнулся.
- Ты писал, что у тебя родился второй сын, - сказал хозяин дома вполголоса. - И что он - рыжий…
Синухет при этом напоминании ощутил неловкость, почти испуг.
- Да, - сказал он, отведя глаза. Потом опять посмотрел на брата. - Это красивый и здоровый мальчик, Амон благословил меня…
Имхотеп усмехнулся.
- Как ты можешь знать - чьего благословения удостоился? - спросил молодой жрец Осириса. - Это твоя новая наложница? Кто она по крови?
До сих пор Имхотеп не спрашивал брата о наложницах, это считалось неприличным - так входить в дела чужого гарема. Пусть даже они были родственниками. И не родись сын Небет-Нун рыжим, Имхотеп и дальше бы не поинтересовался.
Синухет медлил с ответом, пожалуй, чересчур долго. Имхотеп все так же испытующе смотрел на старшего брата. Синухет знал, что в доме Перхора есть иноземные рабы - кажется, из кочевников-шасу; но ведь это совсем другое…
Наконец Имхотеп спросил:
- Ты сам не знаешь, кто эта женщина?
Синухет подумал, что подобный оборот не удивил бы брата. Но он сказал:
- Кажется, она из народа моря, северянка… Она мало говорила о себе. Я даровал ей новую жизнь.
Имхотеп взглянул на свою молодую жену. Потом вновь повернулся к брату.
- Я вижу, что ты полюбил эту женщину и она хороша для тебя, - сказал жрец Осириса с задумчивостью, которая была свойственна ему с детства, как и склонность к уединению. - Ты дал ей имя?
- Нет, - сказал Синухет с поспешностью, удивившей его самого. - Я хотел! Но она предпочитает свое варварское имя!
Имхотеп прищурился.
- Я вижу, брат, ты стремишься защитить ее от всех, считая и меня, - проговорил он. - Что ж, это дела твоего дома.
Он быстро встал и, не дав Синухету что-либо ответить, направился к жене. А Синухет ощутил, что покрылся испариной под своим цветным тонким нарядом. Сколько уже известно Имхотепу? Может ли Имхотеп притворяться, говоря со своим братом?..