Почему нет? Ведь Синухет умалчивает о многом, говоря с ним! И это все - женщина из чужой страны. Мудрые люди говорили, что такая женщина всегда таит многие опасности. Но теперь уже поздно что-нибудь изменить: теперь бросить ее - не Маат.
Все же он выяснит о ней побольше, пока это возможно. Синухет покинул убранную цветами трапезную, чтобы продышаться. Он вышел наружу.
Схватившись за косяк квадратной двери, Синухет долго смотрел в мягкую темноту.
Он со своей женой прогостит у брата еще несколько дней. Не попробовать ли расспросить о делах Амона жену Имхотепа, Тамин? Она женщина, а женщины обычно болтливы; однако жрице, наверное, приходится молчать о многом.
Синухет рано ушел спать, раздевшись и совершив туалет с помощью своего слуги Реннефера, который молча и безропотно дожидался хозяина.
Мути, как и дома, устроилась спать отдельно, на женской половине. И Синухет мог без помех размышлять. Загадочная женщина, которой он овладел, заставила его размышлять больше, чем это следовало благочестивому человеку.
Один Имхотеп, таинник и умник, мог понять его. Но с Имхотепом как раз и не следовало делиться.
Через два дня, когда другие гости уже разъехались, Синухет улучил возможность побеседовать наедине с женой брата. Госпожа Тамин сама работала в саду, поливая и окапывая цветы, которые привезла ей в подарок Мути. Жрица Амона сидела на коленях, подоткнув юбку, и увлеченно орудовала лопаткой; это зрелище понравилось Синухету.
Он осторожно приблизился, пока его черная тень не накрыла молодую женщину; она вздрогнула и чуть не выронила свое орудие, но потом быстро поднялась и распрямилась, обретая достоинство. Тамин отряхнула колени и одернула свой некрашеный калазирис.
- Ты хотел говорить со мной, господин Синухет? - спросила жрица ясным певучим голосом.
Она пристально смотрела на него из-под своего простого прямого парика, слегка щурясь от солнца. А Синухет подумал, не ошибся ли… Можно ли доверять этой женщине Амона…
- Я рад, что ты занимаешься этими цветами, - сказал он, улыбнувшись и кивнув на яркие маки, алевшие на клумбе.
Тамин рассмеялась, сбросив неприступность. Рукой, выпачканной в земле, она утерла вспотевший лоб, так что парик немного съехал.
- Может быть, они погибнут, наш отец Амон бывает безжалостен здесь… А это цветы из чужой страны. Но скажи своей госпоже, что мне приятен ее подарок.
Синухет поклонился.
- Я рад, что мой брат выбрал тебя своей госпожой, - сказал он учтиво и серьезно. - Он сам - таинник, и его влекут те женщины, чье сердце подобно ларцу с сокровищами.
Дочь жреца Амона несколько мгновений рассматривала свои черные от земли ногти. Когда она подняла глаза, Синухета поразило ее выражение.
- Если я угадала верно, тебе сейчас нужно одно из сокровищ моего сердца? Ты за этим подошел ко мне?
Молодая женщина смотрела на него с непроницаемой надменностью.
- Разглашение тайн Амона карается смертью! И для тех, кто услышит, тоже!..
Синухет растерялся.
- Я вовсе не об этом хотел просить тебя! Я хотел узнать… может быть, тебе известно, как умер Менна, четвертый пророк Амона? Его знала моя жена, и смерть этого жреца опечалила ее.
Тамин несколько мгновений продолжала смотреть на брата мужа как бдительный враг; а потом расслабилась и усмехнулась.
- Вот как! Твоя жена сожалеет о Менне?
- Ты в это не веришь? - спросил Синухет.
Он вновь почувствовал себя глупо; и корил себя за поспешность.
- Менна всегда чурался женщин, и они тоже не выносили его, - сказала Тамин. - Но я верю, что тебе зачем-то нужно о нем узнать. Сядем.
Она кивнула Синухету на скамейку под стеной дома.
Они подошли к скамье и сели, оказавшись в тени. Тамин несколько мгновений молчала, опустив руки на колени, как статуя божества. А потом взглянула на брата мужа.
- Задавай свой вопрос.
Синухет мысленно вознес мольбу Осирису. А потом спросил:
- Верно ли я слышал, что подозревают, будто Менна был убит?
Тамин кивнула, пристально глядя на Синухета.
- Подозревают, - сказала она. - Но это не удивительно ни для кого, кто знал Менну… Среди жрецов Амона много тех, кто злобствует друг на друга, и ты сам понимаешь это, если ты умен.
Молодая женщина возвела глаза к небу, точно вопрошая своего ослепительного бога - как во имя его могут делаться такие вещи.
Потом Тамин продолжила:
- Смерть Менны засвидетельствовал врач из Пер-Анха*. Он не нашел признаков яда или насилия, но вид четвертого хем нечер был таков, точно он погиб в муках, - лицо было страшно, и тело все сведено… Его, наверное, трудно было распрямить парасхитам!
Тамин улыбнулась без всякой жалости.
- В доме Амона была сунут - лекарка, которая давно служила здесь. Она была посвящена в дела Менны, неведомые другим. Говорили, что она могла отравить его… Ее допрашивали…
- Она жива? - спросил Синухет. Его вдруг ужасно взволновала участь неведомой лекарки. И он хорошо себе представлял, что такое “допрашивали”.
Тамин медленно наклонила голову.
- Жива. Но ты больше не найдешь ее здесь, если она тебе нужна. Ее удалили из храма, я не знаю, чьим решением.
Жрица вновь рассматривала Синухета с подозрением.
- Мне не нравится, чего ты допытываешься! Может быть, мне рассказать мужу о нашем разговоре?
Синухет быстро встал.
- Нет! Прошу тебя, молчи, это очень важно для меня, - он понизил голос. - А Имхотепу может повредить, если он узнает… Ведь тебе и так многое приходится скрывать!
Тамин рассмеялась.
- Да, - сказала она. - Но не бойся, ты рассудил обо мне верно. Мой ларец очень трудно отомкнуть.
Жрица Амона медленно сняла свой парик, и оказалась бритоголовой. Череп у нее был округлый и изящный, но Синухета от такой перемены пробрала дрожь.
- Может быть, ты спрашиваешь ради своего рыжего сына? - неожиданно произнесла Тамин.
Синухет застыл на месте. Неужели же она знает…
- В храме Амона недавно жила одна чужестранка. Я видела ее - у нее был синий парик, и светлая кожа, и синие глаза, как у женщин либу*, - задумчиво проговорила супруга Имхотепа. - Ее скрывали как статую богини, но я знала о ней. Эта чужестранка пропала два года назад.
Синухет пошатнулся и сел обратно на скамью. Он понял, что Тамин известно почти все, - и она догадалась, кто его новая женщина!
Тамин едва ли скажет Имхотепу - но дает понять Синухету, что у нее есть власть над ним. Сам Синухет, живя в своем поместье, был бессилен против этой жрицы и против других слуг Амона в Уасете - и Тамин это прекрасно понимала.
Зачем он только сказал ей!.. Но хуже, наверное, было бы оставаться в неведении. Тамин сейчас незачем угрожать Синухету - но если возникнет угроза ее собственной семье, у нее есть оружие.
Собрав все свое хладнокровие, Синухет встал. Он отступил и поклонился хозяйке дома.
- Благодарю тебя, госпожа певица Амона, - сказал он, употребив титул Тамин. - Ты многое мне сейчас открыла.
Тамин улыбнулась. Они понимали друг друга.
- Прекрасные цветы растут в странах за морем, - сказала она. - Не правда ли? Не забудь передать мои слова госпоже Мути.
Синухет еще раз поклонился и ушел, чувствуя, как взгляд жрицы жжет его обнаженную спину. Он вернулся в дом через прихожую, где в нише стояло золотое изображение Амона. В пустом коридоре Синухет присел и утер широкой ладонью мокрый лоб.
Что за женщину выбрал себе Имхотеп!.. Но, наверное, это хорошо, что у Тамин яд на языке и в сердце. Жрецам в столице и придворным нельзя быть другими… и Имхотеп скоро уподобится своей жене, своей сестре.
Скоро Синухет не узнает своего брата.
Отогнав эти мысли, Синухет встал и пошел к жене, передать ей благодарность Тамин. По дороге он почувствовал облегчение. Конечно же, Тамин ничего не сказала Мути.
Жена Синухета была польщена тем, что Тамин так ухаживает за подаренными маками.